В первый раз мы прибыли в порт Барбадос, известный своими плантациями сахарного тростника. Там я впервые напился рома до невменяемого состояния. И там же я встретил человека, который изменил всю мою жизнь. Старый корсар в таверне рассказывал байки про сундуки золота, великие сражения и приключения, верный клинок в руке и надёжный пистолет за поясом. Я купил ему выпить и слушал его истории весь вечер, очарованный морской романтикой.
Впоследствии оказалось, что старик пиратов видел только издалека, служил он вовсе не у Ньюмена, а у безвестного английского торговца, не офицером, а простым матросом, а теперь зарабатывал тем, что дурачил молодых восторженных морячков. Но это уже никак не могло повлиять на моё решение. В тот день я твердо решил стать самым известным флибустьером.
«Левиафан» бросил якорь в бухте на севере острова. Тяжёлый чугунный крюк плюхнулся в прозрачную воду и мигом пошёл на дно, распугивая тропических разноцветных рыб.
— Спускайте шлюпки, дьявол вас побери, — проворчал капитан. — В шесть склянок отчаливаем.
Матросы, неделями не ступавшие на берег, торопились попасть в город, чтобы хорошенько покутить. Надо было успеть напиться сейчас, чтоб вернуться на корабль до заката.
В порту капитана встретил приказчик, и Томас сразу отправился в управление, отметиться и, возможно, накопать что-то свежее по нашей добыче. Легран, как положено квартирмейстеру, занялся пополнением припасов — заказал тендер, на котором привезут свежих овощей, зерна, вяленого мяса и фруктов. Ван Рейн пошёл к аптекарю, плотник — на верфь.
Остальные моряки, и я в том числе, пошли гулять по набережной с единственной целью — найти ближайший кабак. На Ки-Уэсте это оказалось проще простого. Вдоль мощёной булыжником набережной стояли многочисленные торговые палатки, из которых наперебой звучали призывы купить всё самое нужное именно у них. Трубки и табак, порох и пули, безделушки и драгоценности, шляпы и сапоги, кинжалы и топоры. Казалось, у местных торгашей можно найти всё, что душе угодно. Я и сам, поддавшись на уговоры обворожительной англичанки, купил у неё широкополую шляпу, крепкий кожаный пояс и парусиновые штаны. Ходить оборванцем на корабле это одно, а ходить оборванцем по городу мне не позволяла репутация.
Тут же, прямо на улице, сидел цирюльник и предлагал заросшим морякам побриться за небольшую плату. Разумеется, к нему сразу же выстроилась очередь.
Я увидел, как в одну из таверн гурьбой заходят наши матросы, и поспешил к ним присоединиться. К счастью, в этот раз мне не придется использовать какие-то уловки, чтобы поесть. Корабельная пайка всем уже надоела до чёртиков, хотя стоит признать, что кок был весьма неплох.