Но недосказанность осталась. Первый раз в жизни я не знала, что сказать подруге, которая смотрела на меня глазами знакомой незнакомки. Я только недоумевала, когда произошли эти невидимые глазу изменения, когда моя Ксеня стала другой? А я? Почему я не рассказывала ей об Арххаррионе, темном демоне моих снов? Как объяснить сейчас, что молчала не оттого, что не доверяла, а оттого, что слишком больно говорить!
И как долго Ксеня говорит мне лишь полуправду или и того меньше… Что случилось с нами? Когда появилась эта ржавчина, подтачивающая, разъедающая остов столь, казалось бы, незыблемой детской дружбы?
В глубине души я знала, когда это началось.
В то утро, когда Ксеня очнулась от чернильной гнили, когда я открыла ее душе дверь из мира теней, когда заставила вернуться. Что тогда произошло?
Почему, тьма меня забери, я не поговорила с ней! Спряталась за своим страхом, ушла в свои переживания, не замечая, оставив ее одну! Привычно сбежала, вместо того чтобы прямо спросить! Трусиха… Я глупая, подлая трусиха, думающая только о себе!
И ее чувства к лорду Дарреллу… Как я могла их не заметить? Но она всегда так весело смеялась над влюбившимися в лорда воспитанницами. В какой момент это стало притворством?
Мне было одиноко без Ксени. Я несколько раз порывалась к ней подойти, поговорить еще раз, сказать что-то такое, что вернуло бы наше взаимопонимание. Но она избегала меня и столь явственно не хотела ничего обсуждать, что мне оставалось только кусать губы.
Привычный и столь необходимый оплот моей жизни исчез, я чувствовала себя одноногим калекой, который не знает, как жить, ковыляя лишь на левой, и отчаянно ищет, на что опереться. Но опоры не было, и мысль, что вместо ноги теперь всегда будет лишь сухая палка, подобранная у дороги, наполняла душу болью.
И эти злые слова, брошенные в тот день? Неужели Ксеня правда думает, что обладание Аргардом – радость, неужели не понимает, что он просто убивает меня? Не понимает. Ведь я не сказала ей. Умолчала, чтобы не пугать. Глупая моя скрытность, неумение довериться и попросить помощи лишили меня единственного близкого человека.
Мысли, обуревавшие меня, мешались с раскаянием и чувством вины. Я пыталась поговорить с подругой, найти какие-то слова, но стена между нами лишь крепчала. Ксеня уверяла, что все в порядке, но на откровенные разговоры не шла. И все чаще я видела ее в компании Рогнеды и других девочек, и это обидное ее предательство отняло у меня желание что-то исправлять.
Да и потом… Дурные предчувствия обуревали меня. Я знала, что надвигается буря. Аргард словно тоже ожил и все сильнее тянул из меня силы.