— А давай. — зевнул Зрячий.
— Легко. — Я снял рюкзак, достал ярко рыжую запоминающуюся аптечку и вколол ему первое попавшееся успокоительное.
Не жалко, препараты неизвестные, надо же расширять кругозор и фармакологические познания. Заодно проверю, как они подействуют. Хвоя заломила ему руки, пока я вводил ему содержимое инъектора в шею. Тело колониста расслабилось, руки перестали сотрясаться, а плотно сжатые губы обвисли вместе со всеми чертами лица. Закатившиеся глаза и широкие зрачки, указали на безучастное внимание больного, недавно потерпевшего шокирующее событие в жизни.
— Ты ему чего вколол, дури что ли? — серьезно спросила меня Хвоя, отпуская из залома руки.
— Ну как Зрячий и попросил, успокоительное. Вот же успокоился, чего еще требовать. — с умным видом знатока, отмазался я, не дрогнув ни единой мышцей лица.
— Как будто дозу счастья словил. — продолжая осматривать колониста, сомнительно сказала рыжая, трогая его пульс.
— Что случилось? — я настойчиво, но мягко спросил успокоенного, держа его поникающую голову за волосы.
— На нас напали, эти многоножки железные, я убежал, спрятался, потом меня нашли, очнулся в лаборатории, там ииии… — вяло мусолил допрашиваемый слова, а потом вдруг завис секунд на пять на одной букве, пощечина Хвои привела его в сознание. — Тттам меня привязали, пытали иии я кричал, меня не отпускали… и было больно, очень больно… — застонал он, Хвоя намерилась дать ему еще раз по лицу, но я поймал ее руку, и сам потормошил его за плече. — А потом я смог отстегнуть ремень и бежал, за мной гнались, а я бежал, бежал… — Он замолк и весь сник.
Мы подумали, он окончательно впал в царствие морфея от инъекции. Хвоя даже дала ему еще несколько пощечин, усиливая удар, с каждым разом, но бес толку. Его синие штаны, в очень мелких, едва заметных брызгах крови были испачканы еще и машинным маслом. Меня смутили две оторванные пуговицы у основания воротника. Я расстегнул ему на груди клетчатую коричневую, порядком порванную рубашку. Увиденное поразило не только меня, но и всех кто стоял рядом. Вместо половины внутренностей, у него были вставлены пластиковые и металлические органы, с резиноподобными и силиконовыми трубками, да шланчиками. Синтетическое сердце сократилось слабо, своими клапанами еще пару раз и остановилось совсем. При всем многообразии проведенных сложных операций, крови не было совсем. Пульса тем более не было. Как он жил без настоящих органов с таким количеством вживленного мусора? Оставалось загадкой.
— Пока мы тут ходим, Варна развлекается, со всеми кого поймает, как может и умеет. — Процедил я сквозь зубы.