Роберт мертв.
— Тогда это не он, — невольно вырывается у нее. Он не может быть преследователем, если он уже давно мертв.
— Что ты говоришь? — спрашивает Надин.
— Это не может быть ошибкой? — Что за идиотские вопросы она задает. Опознание по зубам — это очень надежно, она это знает точно. Вряд ли можно себе представить, что произошла ошибка. И тем не менее она еще раз спрашивает Надин: — Исключено, что Роберт еще жив?
— Да, Дерия. Он действительно мертв. Я не могу этого понять. Но это действительно так.
Такси останавливается перед больницей:
— Сначала я должна понять все это, — говорит Дерия и отключается, не давая Надин времени на ответ.
Она глубоко дышит. Ее сердце бьется по-прежнему ровно, словно ничего не случилось. Несколько смешных банальных мыслей проносятся у нее в голове. Видимо, от шока.
Водитель такси смотрит на нее с сожалением:
— Я не хотел подслушивать, женщина, но я не мог поступить по-другому. Что бы ни случилось, это звучит ужасно. Разрешите выразить вам мое соболезнование?
— Спасибо, — отвечает Дерия почти беззвучно.
Водитель указывает подбородком на вход в больницу:
— Вам действительно нужно идти туда? Или, может быть, лучше было бы отвезти вас в другое место?
Она сначала вообще не понимает, что он имеет в виду:
— О. Это. Нет. Нет, я должна посетить здесь кое-кого. Свою подругу, сейчас ей хорошо. Я надеюсь.
Водитель кивает:
— Ну, слава Богу, а кто умер, разрешите спросить?
Дерия смотрит на таксометр, вынимает бумажник из сумки и расплачивается. Из отделения для купюр выпадает скомканный листок бумаги. Она даже не помнит, что положила его туда.
— Никто, — говорит она, расплачивается и выходит из машины. У нее даже не дрожат коленки. Словно ей все равно.
Ей не все равно, она не хочет верить в то, что ей может быть все равно, это должен быть шок.
Она ждет, пока такси отъедет. Начинается дождь. Капельки мелкие, холодные и острые, как иглы, за несколько секунд она уже чувствует колющую боль от каждой такой капельки.
Дерия раскрывает листок бумаги, стараясь прикрыть от дождя. В темноте ей очень трудно понять, что там написано. Следующий уличный фонарь очень далеко. Но она сразу видит, что текст на листке напечатан на пишущей машинке. И она узнает кроткую, робкую букву — маленькую «р». Три строчки содержат невероятно много смысла и одновременно не содержат вообще никакого.
Это был я, Дерия.
Я должен был это сделать, наступила пора.
Якоб.