– Барт! Прекрати пачкать стены! – строго сказала Эмма.
– Не ее стены, – пробормотал Барт.
Он мыл руки целую вечность, а когда пришел, то вымытыми оказались лишь ладони. Он с отвращением взглянул на сэндвичи и суп, приготовленный Эммой.
– Ешь, Барт, или ты совсем истаешь, – сказала Эмма.
Я уже съел две тарелки овощного супа и доедал второй сэндвич, а Барт едва сжевал половину сэндвича и не притронулся к супу вообще.
– Как вам нравится ваша сестренка? – спросила Эмма, вытирая Синди рот и снимая с нее испачканную салфетку. – Разве она не куколка?
– Она очень хорошенькая, – ответил я.
– Синди никакая нам не сестренка! – взвился Барт. – Просто слюнявая малышка, которую никто, кроме мамы, не желал!
– Бартоломью Уинслоу, – строго проговорила Эмма, – не смей больше говорить в таком тоне. Синди – чудесная девочка, и она так похожа на вашу маму, будто действительно ее дочь.
Барт продолжал хмуриться на Синди, на меня, на Эмму, даже на стену.
– Ненавижу белые волосы и красные губы, вечно мокрые, – пробормотал он и высунул язык, отчего Синди засмеялась. – Если бы мама так не кружилась вокруг нее, не завивала ей волосы и не покупала бы ей новые вещи, она была бы уродкой.
– Наша Синди никогда не будет уродкой, – проговорила с восхищением Эмма.
Она поцеловала Синди, и Барт еще сильнее нахмурился.
Я со страхом ждал, что еще вытворит Барт. Каждое утро я просыпался и думал о своем брате, который становился все более и более странным. А я любил его, я любил и родителей, и даже Синди. Я знал, что надо защитить всех от грозящей нам напасти, но от чего?
Этого я не знал и даже не мог предполагать.
Черт побери Джори и Эмму, думал я, пробираясь по Аризонской пустыне. Хорошо еще, что меня любит бабушка и любит Эппл, а то бы мне было совсем тоскливо. Вот она стоит, моя дама в черном, раскинув руки в ожидании: меня будут целовать и обнимать гораздо горячее, чем Синди.
Она предложила мне тарелку супа. Он был такой вкусный, с сыром.
– Почему я не могу сказать родителям, как я люблю тебя и как ты любишь меня? Это было бы прекрасно.
Я не сказал ей, что не верю, будто она на самом деле моя бабушка, а просто думаю, что она хотела угодить мне. Вот и сказала так. Все равно она мне родная, а в семье все должны любить друг друга. Только незнакомые не любят.
Она молча показала мне новый подарок – грузовик. Вся радость будто слетела с нее от моего вопроса.
– Твои родители ненавидят меня, Барт, – едва слышно прошептала она. – Не говори им ничего. Пожалуйста, храни наш секрет.
Мои глаза округлились от изумления: