– Ну хорошо, Барт. Тогда я сам возьмусь за это дело. Я сам пойду к соседям и спрошу у них, почему старые люди позволяют себе забивать мальчишке голову всяким мусором.
Личина старика мгновенно спала с него. Губы его беспомощно раскрылись. Он с мольбой посмотрел на меня, но я решительно повернулся и пошел, точно зная, что он ничего не предпримет. Бамс! Я упал плашмя от тяжести, вспрыгнувшей мне на спину. Это был Барт. Я хотел было поздравить его наконец-то с быстрой и точной реакцией, но он принялся молотить меня кулаками по лицу.
– Ты больше не будешь красавчиком, – прошипел он.
Я нанес ответный удар, не посмотрев прежде, что он, оказывается, колотит меня вслепую, с закрытыми глазами, и при этом всхлипывает, как ребенок. И я уже не смог ударить вторично.
– Испугался, да? – Он оттопырил верхнюю губу и зарычал, весьма довольный собой. – Ну что, узнал, кто здесь хозяин? В глаз хочешь, да?
Тут уж я не выдержал и двинул его что было силы. Он упал, и я снова устыдился: ведь он становился сильным, только когда злился.
– Тебя надо проучить хорошенько, Барт Шеффилд, и я этим, пожалуй, займусь. В следующий раз подумай дважды, прежде чем угрожать мне, или это ты останешься без глаза.
– Ты никакой мне не брат, – всхлипнул Барт. Весь пыл сошел с него. – Ты мне брат только наполовину, а это все равно что не брат.
Он плакал навзрыд и подвывал. Грязными кулаками тер глаза, не находя выхода своим эмоциям.
– Ты видишь: та старуха пичкает тебя дурацкими мыслями, а их у тебя и без того более чем достаточно. Она просто настраивает тебя против семьи, и я ей это выскажу.
– Не смей! – взвизгнул он, и ярость снова обуяла его. – Или я не знаю что сделаю… Я сделаю! Я клянусь, что я что-то натворю! Ты пожалеешь, если пойдешь туда!
Я усмехнулся:
– Это ты заставишь меня пожалеть или кто-то другой?
– Я знаю, что тебе там надо, – сказал он угрюмо, снова становясь ребенком. – Ты хочешь отнять у меня моего громадного пса. Но он не полюбит тебя ни за что! Ты хочешь, чтобы моя бабушка увидела тебя и полюбила больше, чем меня. Но у тебя не получится! Ты хочешь все у меня отнять, но я тебе не отдам, не отдам!
Мне стало его жаль. Но так оставить я это не мог.
– Иди пожалуйся маме, она пожалеет! – презрительно бросил я и ушел.
Он кричал у меня за спиной о том, что я еще пожалею, что он что-то натворит…
– Ты еще заплачешь сам, Джори! Ты заплачешь так, как не плакал никогда в жизни!
Солнце ярко сияло в этот день, деревья отбрасывали на дорогу тень, и вскоре я забыл о Барте, о его угрозах. Солнце начинало припекать мне голову. Позади послышался топот маленьких лапок. Я повернулся и увидел Клевера, который спешил ко мне, чтобы я подхватил его на руки. Поджидая его, я опустился на колени, и он бросился ко мне в объятия и начал облизывать мне лицо с той же преданностью и обожанием, как и в то время, когда мне было три года.