— Ничего. Он сказал, что Джек давно не выходил на связь. У них есть несколько общих знакомых… Никто не знает, куда он пропал. Это очень-очень странно.
— Так значит, он пропал? По-настоящему пропал?
Она мягко кивнула.
— И что это может значить? — спросила я. — Как узнать, жив ли он хотя бы? Может быть, стоит попробовать связаться с его родителями? Приехать к ним или хотя бы позвонить. Я могла бы сказать, что хочу вернуть им дневник.
— Я бы не стала делать этого, милая. Он сам оборвал связь. Со всеми нынешними возможностями со связью не должно было возникнуть проблем, а значит, это его осознанный выбор, верно? Он мог позвонить, написать в Facetime, отправить сообщение, электронное письмо, связаться в Twitter… Что там еще? Он сам замел свои электронные следы. Он удалил свой аккаунт на Facebook, а ты сама знаешь, насколько сложно это сделать. Ничего. Раф переживает. Очень переживает.
— Раф думает, что он мертв? — спросила я, озвучив свой глубочайший страх.
— Нет, вряд ли. Помнишь тот день в Париже, когда они куда-то ушли, а мы с тобой отправились в Нотр-Дам смотреть на статую Марии?
— Конечно, — сказала я.
— Раф отказывается говорить об этом, но я много размышляла о том дне. Слишком уж все странно. Зачем они уходили, если у нас и так было слишком мало времени на Париж? И что же они тогда делали такого секретного?
— И правда, — согласилась я и потянула Констанцию на себя, чтобы ее не задел подросток с тележкой на тротуаре. — Джек никогда не рассказывал, куда они ходили в тот день. На самом деле я и сама не спрашивала. Я предположила, что они занимались какой-нибудь мальчишечьей ерундой. Или планировали для нас сюрприз. Теперь, думая об этом, я понимаю, какой была дурой.
— Ну, мне всегда было интересно, что же там могло быть. Мне и сейчас любопытно.
— Думаешь, что-то заставило его передумать? Что-то, за чем он тогда ходил?
Она покачала головой, давая понять, что и сама не знает. Это оставалось тайной. Я смотрела ей в глаза. Она мягко улыбнулась.
— Прости, милая, — сказала она. — Я бы тебе рассказала, если бы только сама хоть что-то знала. Честно. А пока я даже не догадываюсь, что могло произойти.
— Я тоже.
— Тебе по-прежнему больно?
— Да. Больно как никогда. В некотором смысле даже хуже. А знаешь, что не дает мне покоя? То, что он до того упрямо не хотел фотографироваться в важные моменты, что мне почти не на что смотреть. Это похоже на сон. Серьезно. Был ли он настоящим? Я даже не могу посмотреть на него. Такое чувство, будто он планировал исчезнуть с самого начала.
— Что ж, будь сильной. Обещаю сразу же связаться с тобой, если узнаю что-то новое, а пока, к сожалению, ни намека. Он просто исчез. Испарился.