На мистере Ру были голубая рабочая рубашка и черный шерстяной жилет, заправленный в брюки. Он напомнил мне восточно-европейского киноперсонажа, который заправляет трактиром и предостерегает посетителей не ходить в горы, к замку Дракулы. Но он, казалось, был рад видеть меня в качестве гостьи, поэтому, провожая меня по второму коридору, в этот раз избавленному от назойливого звона, он повествовал историю здания.
— Когда-то это были… военные казармы. Общежитие. Понимаете? Маленькие комнаты. С обычными койками. Понимаете?
— Я понимаю.
— Мы много берем за эти комнаты… Больше, чем следует, но с этим ничего нельзя поделать.
— Это фестиваль, — согласилась я.
Я подумала о том, как Хемингуэй посещал корриды в Памплоне, пьянствуя от заката до рассвета и кочуя от бара к бару, но этот фестиваль вызывал совсем другие чувства. Это место было окружено горами, а путеводители называли такие ландшафты карстовыми. Это природные зоны с речными ущельями, огромными пещерами и расщелинами в горной породе, где прячутся духи зимы, пока весенние танцоры не прогонят их домой, в ледяные страны. Хемингуэй праздновал смерть при жизни; фестиваль Сурва жаждет жизни. В этом есть разница, но я пока не могла понять, в чем она заключается.
Мистер Ру открыл дверь в мою комнату.
— Просто, — сказал он, придерживая дверь.
Слово «примитивно» описало бы эту комнату лучше, но меня все устроило. Ру не обманул: это была конура три на четыре метра, с полом, выкрашенным в серый цвет, койкой, накрытой шерстяным покрывалом, и желтыми столом и стулом, стоящими у дальней стены. Я не обнаружила ни одного источника тепла. Большое окно выходило на внутренний двор. Мне оно понравилось: я засмотрелась на снежинки, которые, словно мотыльки, падали в сером дневном свете.
— Хорошо? — спросил меня мистер Ру.
— Прекрасно, — ответила я.
По его лицу тут же расплылось облегчение. Я вдруг поняла, что ему было неудобно показывать «иностранке» такую скромную комнату. Решив этот вопрос, он включил верхний свет и показал, как нужно вставлять монетку в маленький обогреватель на стене. Этот обогреватель напомнил мне лицо Амура с невинно надутыми губками, откуда дуло тепло, стоило лишь положить туда монетку. Мистер Ру стоял, протянув руки к обогревателю, словно только что разжег великолепный огонь. Я решила, что симпатизирую этому мужчине, и, если бы он сказал мне не брать карету к замку Дракулы, я бы обязательно прислушалась к его совету.
— Так лучше? — спросил он, когда я сбросила рюкзак на желтый стол.
— Лучше, — сказала я.
— Вы знаете историю гор?