Малгожату притащили в какую-то огромную полутемную комнату. Там уже находилась целая толпа женщин. Как я понял, их всех обвиняли, как ведьм. Пришел служащий и раздал им длинные серые балахоны. Затем им выдали хлебцы и воду. Шествие началось в шесть утра. Осужденных выводили на площадь, там уже было все подготовлено для аутодафе. Погода стояла отличная, светило мягкое утреннее солнце, небо было безоблачным. Я увидел сооруженные для зрителей помосты, и они уже заполнялись народом. Поразило, что присутствующие вырядились, как на праздник, у многих имелись корзинки с едой, торчали и горлышки винных бутылок. Особые «ложи» для знати выделялись украшениями из гирлянд цветов и расстеленными на деревянных ступенях коврами. В семь часов утра начали выходить солдаты веры, а за ними вынесли крест приходской церкви Св. Мартина, одетый в черный покров, вышли двенадцать священнослужителей в стихарях и вслед за ними сто двадцать осужденных, каждый – между двух служителей. Шествие замыкал толедский старший альгвасиль дон Себастьян де Лара.
Я против воли находился «здесь и сейчас» и уже с трудом выносил напряжение, сведения будто возникали в мозгу, я знал звания, фамилии присутствующих важных чиновником, даже меры длины и не мог защититься от ненужной мне информации. Мозг гудел, горькие эмоции темнили сознание, ужас предстоящего «акта веры» угнетал. А вот Огнешка возбуждалась все сильнее и явно наслаждалась происходящим. И тут я понял, что для нее подобное зрелище – дикий выброс адреналина, ведь ее племя произошло после сожжения одной из ведьм. Она рассказывала, что ее дух перескочил в угольки. Именно так появился этот редкий род ведьм-огневок.
Костер был шестидесяти футов в окружности и высотой – семи. Сооружение казни охраняли солдаты веры, часть стояла на лестнице, на страже, чтобы не поднималось больше необходимого количество приговоренных. Само действо помню плохо, видимо, психика все же как-то защитилась. Обрывочно: как душат гарротой покаявшихся и кидают их еще дергающиеся трупы в огонь, как упорствующих сжигают заживо… их вопли, крики зрителей на трибунах, запах жженого мяса.
И вот очередь дошла до Малгожаты. Она с трудом поднялась по ступеням к костру. За ней тянулась вереница женщин, признанных святой инквизицией ведьмами. На туловищах болтались одинаковые «позорные» одежды, из-под которых виднелись босые ступни, волосы закрывали специальные бумажные колпаки в виде сахарной головы. На помост поднялся священник. Он прочитал короткую, но суровую проповедь, предостерегающую публику от связи с дьяволом и занятий колдовством. Пока он говорил, я не сводил глаз с Малгожаты. Она дрожала так сильно, что трясся колпак на ее голове. Мне было видно, что голд пытается собраться энергетически и покинуть тело до того, как оно сгорит. Огнешка замолчала и тоже наблюдала за попытками жертвы. Мы находились в нескольких метрах от костра, и мне уже хотелось подбежать и утащить девушку с помоста. Когда солдат веры схватил ее, я невольно рванулся вперед, но Огнешка цепко ухватила меня и притянула к себе. Ее объятия казались железными, и я не мог пошевелиться.