Книжная лавка (Суонсон) - страница 2

Эта спальня гораздо просторней моей и куда лучше обставлена. Стены выкрашены в серо-зеленый, а не в насыщенно-желтый цвет, мебель стильная и современная. Покрывало аккуратно свернуто в ногах, мягкие простыни так и льнут к коже. Уютное, до мелочей продуманное гнездышко.

Я забираюсь под одеяло и закрываю глаза. Если зажмурюсь покрепче, то скоро окажусь где-нибудь в Тихом океане и буду хлестать виски с веселой толпой оборванцев на палубе собственного китобойного корабля. Или закружу высоко в небе над Лас-Вегасом, раскинув огромные руки-крылья, и ветер будет трепать мои волосы.

Но ничего подобного не происходит. Я слышу мужской голос:

– Катарина, родная, проснись.

С трудом разлепляю веки – под ними словно песком посыпано – и вижу перед собой невероятно синие глаза.

Опять зажмуриваюсь.

На мое плечо – совсем голое, если не считать тонкой бретельки ночной сорочки, – ложится мужская рука. Давненько ко мне так не прикасались. Но некоторые ощущения ни с чем не перепутаешь, как бы редко ты их ни испытывала.

Наверное, я должна не на шутку перепугаться. Это ведь естественно: прикосновение незнакомца к обнаженному телу должно вызывать страх, даже если все происходит во сне.

А мне, как ни странно, приятно. Воображаемый незнакомец осторожно, но уверенно сжимает мое плечо, поглаживая большим пальцем кожу. Я наслаждаюсь, не открывая глаз.

– Катарина, родная, просыпайся. Я не хотел тебя будить, но у Мисси горячий лобик. Она хочет к тебе. Вставай, пожалуйста.

Я с закрытыми глазами обдумываю его слова. Размышляю о том, кто такая Мисси и с какой стати я должна беспокоиться о ее здоровье.

Во сне мысли путаются, и в голове почему-то всплывает песня, которую часто крутили по радио несколько лет назад. Я помню мелодию, но почти не помню слов – ее пела Розмари Клуни. В общем, что-то про любовь, от которой люди сходят с ума. Мне становится смешно: я-то, похоже, точно сошла с ума.

Открываю глаза и сажусь. Синеглазый незнакомец убирает теплую ладонь с моего плеча. Эх, жалко…

– Кто вы? – спрашиваю его. – И где я?

– Катарина, что с тобой? – озадаченно спрашивает он.

Для справки: меня зовут не Катарина, а Китти.

Ну, хорошо, полное имя – Катарина. Но мне оно никогда не нравилось, слишком официальное. И длинное – «Ка-та-ри-на», «Китти» выговорить куда проще. Не удовлетворившись привычной «Кэтрин», родители наградили меня необычным именем. Как же надоело повторять его всякий раз, когда меня переспрашивают!

– Все в порядке, – говорю я синеглазому. – Но я понятия не имею, кто вы и где я. Извините.

Он улыбается, и глаза озорно поблескивают. Собственно, кроме глаз, в нем нет ничего примечательного. Среднего роста, среднего телосложения, с наметившимся брюшком. Редеющие каштановые волосы с легкой проседью. На вид ему около сорока, всего на пару лет больше, чем мне. От него пахнет мылом и древесной смолой, будто он только что побрился и принял душ. Запах кружит голову, сердце на секунду замирает. Господи, ну что за нелепый сон?