— Видишь? Это хороший знак, — поучительно заметил я юнцу.
— Ага, — согласился Горлов. — А вон тот плохой.
Он кивнул на вершину холма, где темной тучей появилась лавина всадников. Их предводителя мы узнали сразу.
— Волчья Голова! — вырвалось у меня.
Казаки приветствовали его появление радостными криками, зато в наших рядах царило тягостное молчание.
Я сразу понял и оценил, насколько он опытен. Он держал своих казаков вне города, чтобы они не пили и не гуляли. Его люди отличались от тех полупьяных всадников, которые подгоняли крестьян. Волчья Голова, быть может, был даже благородных кровей, я слышал, что среди казаков есть и такие. Его ничем не проймешь, и он очень опасен.
Горлов не сводил глаз с противника.
— Тот, к кому он скачет, и есть предводитель восстания, — сказал он.
Мы все, включая застывших крестьян и их «пастухов», смотрели, как Волчья Голова сделал широкий полукруг, с непревзойденной грацией управляя великолепным конем одними коленями, и повернулся лицом к застывшей массе казаков, черной тучей закрывших весь холм.
Волчья Голова направил коня в центр войска и подъехал к большому тучному человеку с красным не то от водки, не то от ярости лицом. Тот поехал ему навстречу и по-медвежьи обнял своего товарища. У нас не осталось никаких сомнений — перед нами был предводитель мятежников Пугачев.
Между тем толпа перед нами все росла и уже начала потихоньку обходить нас с флангов, и мы вдруг оказались под угрозой полного окружения.
— Уходим! — крикнул юный наемник, поворачивая коня, но в следующую секунду огромный кулак Горлова сбил его наземь.
— Стоять! — рявкнул Горлов и бросил на меня бешеный взгляд. — Надо атаковать самим, пока их кавалерия не выстроилась в боевой порядок.
Вместо ответа я вытащил из ножен саблю. Горлов едва заметно улыбнулся моей готовности драться рядом с ним. Ему всегда это нравилось.
Он вытащил из ножен свою саблю, и сотни клинков с лязгом взметнулись вверх за нашими спинами.
— Вперед! — взревел Горлов, и мы ринулись в атаку.
Наша кавалерийская лавина врубилась в ряды пьяных и ошалевших крестьян. Первый же попавшийся мне крестьянин метнул в мою сторону вилы, но промахнулся, и я рубанул его саблей, как раз вовремя, чтобы успеть ударить через руку другого крестьянина, замахнувшегося топором. Его я тоже зарубил одним ударом.
Остальные крестьяне шарахнулись назад, что, впрочем, неудивительно, — чтобы выдержать кавалерийскую атаку, нужна выучка, дисциплина и толковые офицеры, чего у этих крестьян, конечно же, не было. Может, они не были трусами, но, похоже, им не доставало военной выучки. Для нас они были грабителями и убийцами, еще недавно потрясавшими окровавленным оружием, и мы рубили их без пощады, когда они побежали под нашим натиском.