Узнав от командарма 2 ранга Городовикова о положении под Львовом, он немедленно выехал в войска и ближе к обеду натолкнулся на одну из пробок на дорогах войны.
В отличие от других вызванных непродуманными действиями командиров и ужасным состоянием дорог, эта пробка возникла в результате вооруженного сопротивления польских военных.
Засев в одном из местных фольварков, они огнем из пулеметов и ружей не позволяли продвинуться по проходящей вблизи его дороге целому батальону. Главные очаги сопротивления были каменные сараи и бетонная силосная башня, что в сочетании с открытой местности делали невозможным их быстрое подавление.
Первыми на фольварк натолкнулась группа солдат выполнявших роль головного дозора. Попав под единичный огонь засевших за каменными стенами сарая поляков, они доложили комбату Гусыгину о малочисленности солдат противника.
Привыкший к подобным одиночным очагам сопротивления, тот приказал командиру первой роты Зорькину выбить 'польскую сволочь' из сараев и обеспечить батальону скорейший проход мимо фольварка.
В том, что эта 'сволочь' умеет кусаться и кусаться очень больно выяснилось очень скоро, когда наступающие цепи роты попали под огонь сразу двух пулеметов и целого взвода стрелков. Попав под шквальный огонь противника, солдаты дружно попадали на землю или разбегаться в поисках укрытия.
Видя, как солдаты роты проявляют неподобающую советскому воину освободителю трусость, политрук Заворохин попытался поднять их в штыковую атаку, чтобы быстрым и смелым ударом выбить окопавшуюся в фольварке панскую контрреволюцию.
Перебегая от одного лежавшего солдата к другому, он яростно размахивал револьвером и указывал им, куда следует бежать в атаку. В порыве чувств он схватил одного солдата за ворот гимнастерки и приподнял упирающегося парня. Неизвестно чем все закончилось бы дальше, но пулеметная очередь, прозвучавшая со стороны фольварка, прошила несчастного солдата насквозь и ранила неистового политрука в левое бедро. Оба тела рухнули на землю и словно по неведомой команде солдаты стали поспешно покидать поле боя.
Итогом встречи освободителей с хозяевами местных земель стало семь человек убитых и восемнадцать раненых, среди которых был сам Зорькин. Когда Гусыгину доложили об этом, капитан помертвел лицом, а затем разразился отборными проклятьями в адрес проклятых белополяков.
Ругал он их искренне, но его крики не отменяли приказ командования идти на Львов. Обходить ощетинившийся огнем фольварк означало потерять несколько часов, а это значит не успеть выйти вовремя к назначенному командованию рубежу.