— Было бы здорово, — киваю я.
— Ну, начнём с самого начала, что ли. Итак, если тебе Марк об этом ещё не рассказал — штаб располагается в старой пожарной станции, той, что в центре…
— Рассказал, — я киваю. — Это, кстати, довольно странно.
— Ни капельки, — Нина качает головой. — Как говорится, прятаться лучше всего именно у всех на виду. Да и место — высший класс. Тут куча потайных ходов и подвалов, хотя снаружи и кажется, что здание небольшое. Я за три года так и не успела пока осмотреть каждый его угол.
— Ты здесь уже три года?
Нина кивает, с гордостью ударяя себя кулаком в грудь.
— Одна из тех, кто стал стражем в самом раннем возрасте — когда только стукнуло шестнадцать.
Нина отпивает из кружки и даже не морщится. От удивления я чуть не роняю собственную.
— Я не пью горячий, — поясняет Нина, отвечая на мою немую реакцию, и в подтверждение суёт палец в свой кофе. — Чувствительный пищевод. Так вот, о штабе. Можно сказать, что это и наш приют, и наше рабочее место. Одни буквально проживают здесь, другие предпочитают ночевать у себя дома. В этом плане здесь каждый волен сделать свой выбор. Правда, иногда жилых комнат не на всех хватает, но для этого у нас есть надувные матрасы.
— А родители как на это реагируют?
— А что они? Сами же в нашем возрасте тем же занимались. У меня, например, мама хранитель, а папаня — защитник. Сейчас уже оба в отставке в силу возраста, но всё ещё ничего. Помогают штабу по мере своих возможностей.
Нина бегло оглядывает меня, словно приценивается. Я здесь новенькая. Возможно, единственная на данный момент. Поэтому, сейчас либо всё внимание будет уделено мне, либо меня будут игнорировать, пуская всё на самотёк — третьего не дано.
— Почему ты стала защитником? — задаю я вопрос, которым застала врасплох Марка во время осмотра штаба.
Он ответил что-то о том, как важно не потерять то единственное, чем мы отличаемся от большинства жителей других миров — саму суть человечности. Теперь мне хотелось узнать мотивы защитницы Нины.
— Потому что я не очень люблю работать головой, только если это не «бычок».
Я непонимающе пожимаю плечами. Нина закатывает глаза.
— Ох, жесть, как с вами, с новичками, тяжко. Короче, я стала защитником, потому что мне нравится драться.
— Ага, а нам, миротворцам, по твоей логике очень нравится залечивать чужие синяки, да?
В комнату входит Полина. Она идёт к нам, садится рядом с Ниной, толкает её в плечо, улыбаясь. Та в ответ только прыскает.
— Как ты, Ярослава? — интересуется Полина, переводя взгляд на меня.
— Пока не знаю.
— Тогда готовься, следующие три дня будут интересными, но сложными.