Но когда скрипучая дверь камеры открылась, то в голове резко стало пусто. Вдруг, совсем внезапно, она стала готова. Ко всему, что будет и не будет. Она спокойно дала связать себе руки и вести на место своей гибели. Нельзя было сказать, видела ли она хоть что-нибудь вокруг себя. Но она хорошо слышала звуки. Такие неестественно громкие и резкие. То сбитые дыхания её тюремщиков, то постукивание их доспехов о пол. То тяжёлое дыхание дракона, который уже ждал её на балконе вместе с той самой Короной истины, которую она собрала собственными руками. И когда её ноги ступили на балкон, она совсем чётко услышала, как тысячи сердце внизу забились сильнее. Они все боялись. Ей так хотелось всем мило улыбнуться и сказать: «Не бойтесь, всё будет хорошо. Я обещаю». Но как она могла такое обещать? А плевать, просто обещает и всё. Стальной Дракон начал что-то громко говорить. Анри не слышала. Она просто смотрела на многотысячную толпу, которая с замиранием сердца смотрели на неё. Все они были толпой. Несчастной, бедной толпой. Волчица должна была их защитить. Но кто бы её защитил? Ничего, ничего. Скоро это закончится. Вот её рывком ставят прямо над короной. Опять какая-то речь. Такой путь и в конце ничего. Обидно, наверное, но Анриель сейчас всё равно ничего не чувствовала. Когда девушка подошла к короне, та слегка начала светиться печальным светом, не желая участвовать во всём том, что сейчас будет. Пустяки. Вдруг Анри почувствовала безумную необходимость увидеть чёрные глаза. Такие тёплые и любящие. Медленно обводя толпу глазами, она почти сразу нашла Его. Ей казалось, что он сейчас не дышит. Что вот-вот бессмысленно сорвётся и, даже не долетев до этого балкона, умрёт. Не надо, милый, просто отвернись, не смотри. Я тебя люблю. Я так бессовестно сильно тебя люблю. Мы должны были быть всегда вместе, дарить людям мир, вырастить детей и состариться вместе. Боже, как я об этом мечтала. Только с тобой. Только ты. Анриель заметила, как его глаза наполняются слезами. Что происходит сейчас? По сторонам смотреть не хотелось, не хотелось отрываться от Него. Потом так резко раздался вопль и крики снизу. А из чёрных глаз покатились слёзы. Нет, родной, всё ведь хорошо. Но эти мысли начали прерываться, когда она начала чувствовать, как задыхается. Как жжёт её шея и как начинает не хватать воздуха. Лёгкие начали наполняться кровью. А из глубокого разреза на шее сочилась кровь наружу. Она испортила её удобный костюм. Заляпала грязный пол и пару дейморов, стоящих рядом. Сочилась прямо на корону, которая жалобно светила в глаза. Её чистая фиолетовая кровь была ужасно алой и солёной. Больно не было. А может и было, но она думала о другом. В глазах начало всё расплываться. Расплываться любимые черты. Голова вдруг стала такой лёгкой. А в глазах, которые уже успели заполниться тьмой, начал появляться приятный белый свет, который предлагал ей идти к нему.