Он почувствовал, что его ноги подкашиваются, и низко наклонился над раковиной. Он был даже рад этой слабости. У него больше не было сил смотреть на свое отражение. Когда самолет провалился в воздушную яму, его стало тошнить.
Прошло несколько минут. Он смочил бумажное полотенце холодной водой и протер им лицо и шею. В конце концов ему удалось добраться до своего сиденья. Самолет с гулом рвался вперед, и чувство вины у Лютера с каждой милей становилось все острее.
* * *
Зазвонил телефон. Кейт взглянула на часы. Одиннадцать вечера. Обычно она отвечала на звонки через автоответчик. Но что-то заставило ее броситься к телефону и поднять трубку до того, как автоответчик заработал.
— Алло.
— Почему ты уже не на работе?
— Джек?
— Как твоя лодыжка?
— Ты знаешь, который теперь час?
— Я просто проверяю своего пациента. Врач обязан делать это в любое время.
— С твоим пациентом все в порядке. Спасибо за беспокойство. — Она невольно улыбнулась.
— Карамельное мороженое — это лекарство, которое никогда меня не подводит.
— А, так значит, были и другие пациенты?
— Мой адвокат посоветовал мне не отвечать на этот вопрос.
— Умный совет.
Джек представил себе, как она сидит, теребя пальцем кончики волос, так же как в ту пору, когда они вместе учились; он корпел над правилами работы с ценными бумагами, она — над французским языком.
— Твои волосы достаточно вьются на концах, так что нет необходимости им помогать.
Она отдернула палец, улыбнулась, а потом нахмурилась. Эта фраза пробудила в ней множество воспоминаний, и не все из них были приятными.
— Уже поздно, Джек. У меня завтра суд.
Он встал и прошелся по комнате, держа трубку радиотелефона и напряженно думая. Надо удержать ее у телефона еще на несколько секунд. Он почувствовал себя виноватым. Он невольно оглянулся и посмотрел через плечо. Там никого не было, по крайней мере, никого, кого он мог видеть.
— Прости, что я звоню так поздно.
— Ничего.
— И прости, что я повредил твою лодыжку.
— Ты уже за это извинялся.
— Да, конечно. Ну, и как ты? Я имею в виду не лодыжку.
— Джек, мне действительно нужно выспаться.
Он надеялся, что она скажет это.
— Тогда как насчет обеда?
— Я же сказала, у меня суд.
— После суда.
— Джек, я не уверена, что это хорошая мысль. Точнее, уверена, что это неважная мысль.
Интересно, что она имеет в виду, подумал он. Поиск подтекста в ее словах вошел в неприятную ему привычку.
— Господи, Кейт. Это же просто обед. Я же не прошу тебя выйти за меня замуж. — Он засмеялся, но уже пожалел о сказанном.
Кейт больше не теребила волос. Она тоже поднялась и увидела себя в зеркале прихожей. Поправила воротничок ночной сорочки. Нахмурилась.