Я смотрю наверх, в груди у меня все болит. Снег уже не сыплет, он будто зависает в воздухе и крутится вихрями. Иду к холмам, подальше от утеса, продвигаясь между невысоких деревьев с искривленными стволами. Они чуть выше меня, их росту здесь препятствует постоянный ветер. Одна ветка выпирает вперед, к ней прицепился кусок жесткой желтой ткани. Я вступаю на большой плоский камень, а когда перехожу на другой его край, оказываюсь среди пустых консервных банок из-под пива и кучи окурков. Меня бросает то в жар, то в холод. Я медленно поднимаю взгляд и вижу среди ветвей вдали, как будто обрамленный рамкой из листвы, дом Рэйчел.
На этом же овальном «портрете» в сумерках я разглядываю людей, которые ходят по комнатам в доме. Наступает ночь, картинка в окнах скоро станет более отчетливой. Она не вешала штор, за исключением ванной комнаты. Я вижу там белые газовые занавески, но даже они достаточно короткие и доходят только до окошек. Когда она стояла у раковины и чистила зубы, выйдя из душа, можно было видеть ее голову.
А здесь кто-то пил легкий эль «Теннетс» и курил «Данхилл», следя за ней. Я осматриваю местность позади себя. Поднимаю острый камень и прохожу круг. Под ногами шелестят сухие листья и мусор. Я жду, что сейчас появится и сам наблюдающий. Но мне не страшно, хочу увидеть того, кто совершил с ней такое. Проходят минуты. Вероятность того, что здесь кто-то еще есть, понемногу уменьшается, а потом и вовсе пропадает.
Сквозь открытое пространство в листве я наблюдаю за тем, как снег опускается на ее дом. Среди высоких холмов настолько тихо, что мне даже кажется, будто я слышу, как падают на землю снежинки. Меня охватывает полное уныние. Полицейские, обыскивающие лужайку, теперь перемещаются дальше в лес. Я вижу, как снег попадает на окурки, отчего они размягчаются и понемногу увеличиваются в размерах.
Я звоню Льюису, его машина припаркована у дальнего края ее лужайки. Я вижу, как он подныривает под ограничительную ленту и выходит из дома. Вот Льиюс движется в темном пальто у подъездной дорожки. Потом я в тишине наблюдаю, как он достает телефон из кармана и смотрит на экран.
– Здравствуйте, Нора.
– Я кое-что нашла.
– Где вы?
Я выбираюсь с тропы, встаю перед колючими деревьями и начинаю махать рукой:
– Здесь.
Он поворачивает голову и видит меня. Останавливается. Его лицо размыто вдалеке, галстук развевается на ветру, брюки у ботинок раздуваются пузырями.
Я слышу, как он идет по тропе, и уже замерзаю. Вот он вступает на полянку, и по выражению его лица я понимаю, что выгляжу сейчас на удивление глупо.