Воин в поле одинокий (Полянская) - страница 25

На первую страницу
И письму никогда не дойти.
Его отправитель
Бежит в штыковую атаку
В полях галицийских,
Среди мазовецких болот.
Лошадка такая,
Каких никогда не бывало,
Под призрачный вальс
На пустой карусели кружит.

Прогулка в ручьях

Горький дым да собачий лай…
Побыстрее коня седлай,
И сквозь жалобный стон ворот
Выводи, садись, и — вперёд.
Мимо свалок и пустырей,
Издыхающих фонарей,
Прогоняя от сердца страх —
На рысях, дружок, на рысях.
Под копытами хрустнет лёд,
Тёмный куст по щеке хлестнёт.
Направляясь вперёд и ввысь,
Ты пониже к луке пригнись.
Мимо стынущих развалюх,
Гаражей, канав, сараюх,
К тем местам, где нет ни души,
Поспеши, дружок, поспеши.
Сквозь крутящийся снежный прах,
Повод стискивая в кулаках,
Откликаясь на зов полей,
Ни о чём, дружок, не жалей.
Ничего у нас больше нет —
Только звёздный колючий свет.
И дорога. И мы на ней —
Просто тени среди теней.

«Собаки любили Ивана Петровича Павлова…»

Собаки любили Ивана Петровича Павлова.
Собаки любили его. Это странно, быть может, но — факт.
Они обожали пронзительноглазого бога,
Они не рычали и сами вставали в станок,
Пытаясь поймать божественно-краткую ласку.
И он, отрицавший наличие в теле того,
Что, к счастью, нельзя ни увидеть никак, ни потрогать,
Ни зарегистрировать датчиком, то есть — души,
Любил их той самой душой. Всей измученной, жадной
Душою экспериментатора.

«Он первый раз копытом тронул снег…»

Он первый раз копытом тронул снег,
И отскочил, дрожа и приседая:
Земля была не чёрная — седая,
И яркий свет, пройдя сквозь бархат век,
Казался алым. Сотни хрупких жал
Пронизывали воздух и, тревожа,
Покалывали зябнущую кожу…
Он вновь шагнул, всхрапнул, и — побежал.
И глядя на его летящий бег,
На солнечно размётанную гриву,
Я улыбаюсь: «Господи! Счастливый —
Он в жизни первый раз увидел снег».

Из книги «Сопротивление»

2007

«В этой комнате слышно, как ночью идут поезда…»

В этой комнате слышно, как ночью идут поезда
Где-то там глубоко под землёй, в бесконечном тоннеле…
Пережить бы ноябрь! Если Бог нас не выдаст, тогда
Не учует свинья, и, глядишь, не сожрёт в самом деле.
Пережить бы ноябрь — чехарду приснопамятных дат,
Эти бурые листья со штемпелем на обороте,
Этот хриплый смешок, этот горло царапнувший взгляд,
Этот мертвенный отсвет в чернеющих окнах напротив.
Пережить бы ноябрь. Увидать сквозь сырую пургу
На январском листе птичьих лапок неровные строчки,
Лиловатые тени на мартовском сизом снегу,
Послабленье режима и всех приговоров отсрочки.
Пережить бы ноябрь… Ночь ерошит воронье перо,
Задувает под рёбра, где сердце стучит еле-еле.
И дрожит абажур. Это призрачный поезд метро,
Глухо лязгнув на стыках, промчался к неведомой цели.
Следующая страница