— Еще немного, навались!
Антон пролез прямо под подрагивающим брюхом четырехногого, похожего на розового гиппопотама инопланетянина, легонько толкнул следующего — широкоплечего субъекта с щупальцами вместо волос, и пока тот удивленно тер пострадавшее место, ловко протиснулся между широкоплечим и потной дамой — обладательницей пышных фор и дюжины подбородков.
— Мое прощение, мадемуазель, — склониться Антон не мог, поэтому просто кивнул.
— Ах, что вы! — мадемуазель часто захлопала маленькими глазками, даже такое движение отдалось мелкой дрожью в подбородках. — Мы с вами раньше…
— Простите, спешу, спешу, — проявляя чудеса ловкости, Левицкий припустил в противоположную сторону.
— Ты ей понравился, — Трегарт едва не наступил на полосатый хвост чешуйчатого венца эволюции рептилий.
— Пошел ты!..
Наконец, настал момент, когда они не смогли протиснуться ни на шаг. Ближе к храму, толпа из человеческой массы превратилась в монолит. Между спрессованными телами не то что самому, лезвие было не просунуть.
— Кажется, дошли.
— И здесь неплохо.
В полста метрах от них по узорчатому телу Храма тянулся балкон. Взоры всех верующих были устремлены на него.
— Успели, сейчас начнется.
Затрубили фанфары, вслед за ними, перекрикивая медные глотки, заорал Мудзин, плотность толпы пресекала любые попытки пасть ниц, впрочем, пытался мало кто.
— Гляди, гляди!
Первыми на балкон вышли священники. Наверняка, высшее духовенство — все, как один, почтенные седобородые старцы в более чем пышных одеждах с нелепыми островерхими колпаками на трясущихся головах. Каждый поднимал руки, благословляя верующих. Каждое новое появление паства встречала одобрительным ревом.
За священниками появились… эльвы.
— А этих как сюда занесло? — и не один Левицкий был удивлен.
Вяло кивнув, остроухие заняли место за спинами служителей культа.
Потом… на балкон вышло существо… невольно, Трегарта передернуло от отвращения. Между бугристыми, словно опухшими, серыми щеками изгибался худой крючковатый нос. Трубочка рта терялась в пространстве от носа до покрытого редкой растительностью, также опухшего, подбородка. Массивное тело под серым балахоном бугрилось в самых неожиданных местах, и совсем уж невероятно из этого тела, откуда-то снизу, поднимались руки. Маленьким, безжизненными глазками существо обводило толпу.
Единая, как никогда, она не спешила издавать приветственных криков.
Насколько мог, в человекодавке, Левицкий привычно перекрестился — самое время — если это был не дьявол, то его ближайший родственник.
— Кто это? — в притихшей массе паломников стал различим даже шепот.