— Ох, и понятно мне, кем именно был этот человек, в зеркало на него пялюсь… Прогоните, раз я стал, как они? Но не было же у меня иного выхода, совсем не было! Сами видите, чего стряслось…
— Нет, не прогоню… И не только потому, что мы в ответе за тех, кого приручили, и не столько потому, что ты сейчас не только не врешь, но и прав… И даже не только по следующей причине, хотя она и чрезвычайно важна…
— А в чем она? Что-то не вижу…
— Эх, Коля! Да на тебе же держалось все международное обращение пластиковых карт! Хорошенько подумай, что могло бы быть, если б у тебя не получилось! Ты же весь мир, считай, спас! Что это у тебя с лицом стало-то?
— Как бы Вам, Владимир Сергеевич, сказать…
— Да уж, как есть…
— Сложное это ощущение, действительно сложное… С одной стороны, самокритичная часть мозга советует побыстрее сдернуть с себя красные обтягивающие треники, майку с английской буквой «S» и перестать ощущать себя Суперменом…
Председатель хохотнул.
— А какая другая сторона этого сложного ощущения?
— Это жуть… страшная жуть от того, что могло случиться… И то, что держал на себе действительно миллиарды не то, что долларов — людей… Ну и гордость тоже есть… Правда, она опять в мысли о красных трениках уходит… Да и выгляжу я совсем не по геройски.
— К твоему сведению, Коля, великое множество настоящих героев имели совершенно не геройский вид… Чего замялся-то?
— Да хочу спросить, а в чем же еще причина того, зачем Вы меня повысили? Если, как Вы сказали, и последняя причина не совсем та…
— Ладно, скажу… Ты ведь в чем-то был прав, когда спрашивал меня про психологию…
— Неужто на самом деле диссертацию пишете?
— Нет, но причина действительно психологическая. Мне часто хочется просто-напросто с достаточно толковым человеком спокойно, без помех и прочих посетителей поговорить, как говорят в народе «за жизнь». На разных совещаниях — понятное дело, не выйдет, будешь говорить лично с кем еще — могут и залезть в кабинет влиятельные люди по какому-то срочному делу, хоть и извинятся. А вот на отчет службы безопасности я строго-настрого запретил всем соваться и отучил…
— Эх, а я сейчас уже практически негоден, раз стал, как они…
— Ну ты, Коля, еще не являешься неисправимым, выхода у тебя действительно не было никакого… Почему-то ты усмехнулся грустно…
— Ох, и прогоните же Вы меня…
— Уж сколько раз не прогнал, успокойся и говори…
— Как бы получше объяснить, начну издалека. Когда шеф говорил со своим коллегой оттуда, у меня после рассказа о Джексоне невольно вырвался вопрос: «Представляю себе, сколько Вы еще могли бы рассказать!». Оба они, прямо-таки хором, вздохнули…