Уже при первом знакомстве с «Роскапом» возникли подозрения, что это банк непростой. Но просьба Минфина и ЦБ была весьма настойчивой, и мы согласились. НРБ «залил» санируемый банк своими деньгами, предоставив межбанковский кредит. Разморозили картотеку – возвращали депозиты, обслуживали счета, расплачивались по векселям и т. д. Пришлось также выкупить один к одному часть кредитного портфеля «Роскапа», который был частично дефолтным. Иначе говоря, деньги нашего банка шли на погашение долгов другого банка. Общие потери НРБ при санации составили более 1,2 миллиарда рублей. Брали, что называется, «кота в мешке» – вот и поплатились.
Вскоре мы обнаружили, что «Роскап» был фабрикой по «распилу» и отмыванию. Топовые сотрудники банка получали завышенную зарплату и часть ее сносили в черную кассу (до полутора миллионов долларов в месяц). Деньги шли на откаты клиентам из числа руководителей ГУПов и МУПов за хранение остатков по заниженным ставкам. Банк вел отдельную, вторую бухгалтерию по кредитованию – официальная ставка была 6 % при реальной 20 %. Деньги отмывали через Кипр, Латвию, не брезговали и Северным Кипром (4,5 миллиона долларов), куда обычно обращаются только «бизнесмены» из Колумбии. Открытием для нас стало участие в отмывании банков Белоруссии.
Выяснилось, что банкротство «Российского капитала» произошло вовсе не из-за «неблагоприятной конъюнктуры на мировом финансовом рынке» и не из-за «ошибок в инвестиционной политике», а стало результатом прямых хищений денег клиентов и вкладчиков, которыми занимались прежние владельцы и руководство «банка». В общей сложности по различным схемам они вывели в офшорные компании 5,4 миллиарда рублей. Именно из-за этой пробоины банк и пошел ко дну. Речь шла о банальном мошенничестве и воровстве. Я обратился в правоохранительные органы с просьбой о расследовании>[9].
Вскоре отовсюду пришли отписки, говорящие, что оснований для возбуждения уголовного дела не усматривается>[10].
Заместитель начальника Управления «К» СЭБ ФСБ генерал Егоров написал мне, что «каких-либо данных о преступлениях, относящихся к компетенции органов ФСБ России», в моем обращении не содержится.
Подозрения усилились, когда в комиссии по контролю расходования выделенных банкам денег господдержки на ЦБ начали оказывать давление, требуя «отобрать «Российский капитал» у Лебедева», поскольку он, мол, не занимается его «оздоровлением». Весной 2009 года ЦБ под давлением «правоохранителей» настоял, чтобы мы передали «Роскап» Агентству по страхованию вкладов, а взятые взаймы деньги вернули досрочно. ЦБ и АСВ, впрочем, провели проверку, в ходе которой установили, что НРБ все делал правильно.