И ведь на этом череда событий не прекратилась! После банкротства С Банка в 2014 году Романов приобрел рязанский банк «Ринвест», который в июле 2016 года тоже обанкротился, оставив в своем бюджете «дыру» более чем в шесть миллиардов рублей.
Глава 3
Сеанс черной финансовой магии с ее разоблачениемКак пилили РАО «ЕЭС»
После истории с «Российским капиталом» положено было лечь на дно и вести себя тихо. Но мне захотелось, чтобы общество извлекло для себя урок. Подсчитав безвозвратные потери, я написал донесения руководству страны и правоохранительных органов с подробным изложением действий в отношении моего банка. События натолкнули меня на рефлексию. По роду предшествующей работы мне ближе всего были расследования коррупции среди высокопоставленных чиновников (в частности, изучение жизни и деятельности экс-мэра Москвы Юрия Лужкова и его жены, «успешной бизнесвумен» Елены Батуриной) и хищений в финансовой системе. Последняя тема только недавно стала получать некоторую огласку. Этот вид преступной деятельности весьма сложен, для понимания механизмов мошенничества необходимы специальные знания. Чиновники-коррупционеры и аферисты от банковской сферы выстраивают запутанные схемы, которые, на непосвященный взгляд, выглядят вполне легальными. Такие операции всегда носят трансграничный характер, и глобализирующийся мир создает отличную операционную среду для финансовой мафии.
В декабре 1996 года одной из операций НРБ на фондовом рынке стала покупка на открытом аукционе 8,5 % акций РАО «ЕЭС России». Впервые в истории российской приватизации не было никаких «договорняков» и гешефтов, в торгах мог участвовать кто угодно – за лот предлагались закрытые конверты. Мы выиграли у Credit Suisse First Boston, который должен был победить. Консорциум во главе с НРБ предложил 350 миллионов долларов, Credit Suisse – 340 миллионов. Группа товарищей в правительстве, проводившая аукцион, потерпела поражение, хотя на стороне Credit Suisse играли либералы. А нам благоволил Александр Волошин из администрации президента, который потом стал председателем Совета директоров РАО.
Котировки акций стали очень быстро расти и к лету 1997 года подскочили в шесть раз. Ликвидность принадлежащего нам актива была почти никакая, продать такой объем на бирже было невозможно, но теоретически у нас на счетах образовалась умозрительная куча денег. Я был избран в Совет директоров РАО и несколько лет наблюдал очень интересный процесс, как огромная и системообразующая для экономики страны госмонополия – не менее важная, чем «Газпром», – разделялась на блоки и по частям выносилась в карманы «членов команды» буквально за копейки. Мое голосование «против» ничего не меняло – нужные менеджменту РАО голоса всегда набирались.