За открытие закона Ома Георга Ома не только выгнали с работы, но и объявили сумасшедшим и еще 20 лет не пускали в науку. Та же учесть постигла Рудольфа Ланского из Праги, открывшего четыре группы крови, — его тоже объявили помешанным. Когда доктор Ландштейнер доказал правоту Ланского, он получил Нобелевскую премию. Рукопись Ньютона много лет пролежала в архиве Королевского общества невостребованной. Лорд Кельвин, открыватель многих законов, назвал надувательством все опыты с рентгеновскими лучами. Лондонское Королевское общество отказалось публиковать доклад Джоуля и Майера о термодинамике. Майер, не выдержав насмешек коллег, выбросился из окна. Лет тридцать назад покончил с собой ученый, создатель «голубой крови» профессор Белоярцев. В результате искусственная, не подверженная СПИДу кровь изобретена не у нас, а в США.
Вот почему Макс Планк с горечью писал: «Обычно новые научные истины побеждают так, что их противников убеждают, но чаще так, что эти противники постепенно вымирают, а новое поколение усваивает истину сразу». Это высказывание не утратило актуальности и в наши дни.
Блаженный Августин, один из Отцов Церкви, возносил к небесам молитву: «…Даруй мне чистоту сердца и непорочность воздержания, но не спеши, о Господи». Он понимал, что если на него снизойдет «сразу и все» из того, о чем он просит Бога, то он не выдержит — слишком кардинально ему надо меняться.
Сценаристы и режиссеры обожают помещать своих персонажей в такие ситуации — внезапное увеличение роста, умение читать чужие мысли, смена пола, удивительные способности, ведь зрителям интересно смотреть на то, как персонаж будет выкручиваться.
Именно выкручиваться, а не жить. Когда дело касается нашего внутреннего мира, при изменениях будут меняться структура психики, модель мира и этика. А вы должны не умереть, не сойти с ума, а жить. Что тяжело.
Вспоминается диалог.
Один мужчина говорит другому:
— Ты утверждаешь, что чем больше человеку дается, тем больше ему хочется?
— Да, конечно и всегда!
— А тебе никогда не давали восемь лет с конфискацией?
Такие вещи не относительны — они конкретны.
Когда отец известного в будущем фотографа Эдварда Стайкена увидел, что из 50 отснятых кадров получился один хороший снимок, он сказал: «Сынок, это не для тебя. Смотри, сколько брака!» Зато мать Эдварда расценила происходящее совсем иначе: «Какая разница, сколько плохих? Этот один стоит остальных 49. Если команда выигрывает со счетом 98:96, то это означает не то, что в ее кольце побывало 96 мячей, а то, что она смогла забить на два мяча больше!» Ободренный поддержкой и похвалой матери, Эдвард продолжил занятия фотографией, и теперь все галереи мира считают честью проводить его выставки у себя.