Шансы на успех казались не меньшими, чем у остальных участников, даже напротив. Профессор Миллекан, узнав о сведениях, касающихся гробницы Имхотепа, обнаруженных на фрагментах каменной плиты, вспомнил о переписке между Берлинским музеем и Лувром, сохранившейся в анналах парижского музея. Речь в ней шла об обломках базальтовой плиты, которые — по мнению французов — могли быть частями одного целого, но ее содержание оставалось неясным из-за отсутствия недостающих частей. Таким образом в Лувр попал текст плиты, находившейся в Берлине; однако исследования были прекращены по причине недостатка информации.
Французские археологи чувствовали себя в Саккаре как дома, с тех самых пор как Огюст Мариет обнаружил скрытый в этой местности лабиринт с саркофагами 24 Аписов-быков, так что еще одна лицензия на раскопки в этой местности не должна была вызвать подозрений. Саккара, некрополь Мемфиса, столицы древнего государства, занимает полосу длиной в тридцать миль на левом берегу Нила между скалами под Абу Рош и Лиштом, название ее предположительно — а в этой местности многое было известно лишь предположительно — происходит от имени бога мертвых, Сокара. Как и везде в Египте, здесь уже проводились раскопки и исследовались постройки, и ничто не привлекало интереса в этой богом забытой земле, где лишь полуразрушенные пирамиды напоминали о былом могуществе Египта, и даже открытие Мариета было случайностью, а не итогом долгих и упорных исследований. Однажды он скакал на юг и чуть было не упал в темную, глубокую дыру, оказавшуюся входом в подземный лабиринт.
Как Сакс-Виллат ни старался, атмосфера в консульстве царила напряженная; и причиной тому была не только усталость людей, проведших пятеро суток на корабле и преодолевших шторм недалеко от Мальты. Причина неловкости заключалась в том, каким образом ученых удалось привлечь к заданию. Месяцами за ними велось наблюдение, за это время секретной службе стали известны факты их биографии, недостойные их положения и могшие разрушить их карьеру.
Можно себе представить, какие последствия имела бы огласка того, что профессор Франсуа Миллекан, статный цветущий мужчина, женатый и имеющий взрослую дочь, со всем правом претендующую на удачный брак с каким-нибудь секретарем Министерства внутренних дел, например, — что профессор состоит в связи со своей падчерицей, нежной темноглазой девушкой девятнадцати лет, дочерью его жены Жюстины от первого брака.
Конечно, ни один из присутствовавших не знал ахиллесовой пяты остальных, но каждый подозревал, что и они прибыли сюда не добровольно. Никто бы не подумал, например, что д’Ормессон, профессор, имевший дворянские корни, вращается в сомнительных кругах среди торговцев предметами искусства и подделывает свидетельства экспертизы, а полученными гонорарами расплачивается за карточные долги, давно превысившие все полученное им после продажи замка на берегу Изара.