А ближе всех к этой пасти держался непостижимый корабль, похожий на многократно увеличенный наконечник древнего копья. Кажется, он не боялся смерча. Абсолютно.
Да и мог ли этот гигант бояться смерча, если сам же его и породил?
Прямо на глазах у наблюдателей корабль Ушедших — или корабль людей, как теперь точнее его было называть — развернулся и канул в самый эпицентр водоворота. В жадно отверзнутую пасть неизвестности.
— Он ушел за барьер, — прокомментировали эксперты. — Мой премьер, этот корабль оперирует такими энергиями, какие союзу и не грезились. Похоже, у наших приборов не хватит регистров, чтобы оценить их хотя бы приблизительно.
Ххариз шевельнул гребнем:
— Корабль цел? Я имею в виду наш флагман.
Пауза.
— В целом — да, мой премьер. Системы входят в рабочий режим.
— Надо убираться из этой западни. Связь с уцелевшими кораблями клина есть?
— Есть.
— А с Галереей?
— С Галереей нет, мой премьер. Ретрансляторы погибли.
— Устанавливайте. Одна шестнадцатая нао вам… если только буря нас прежде не сожрет.
— Выполняем, мой премьер…
Адмирал снова поднял голову от пульта и взглянул на сросшиеся смерчи.
«Мать-глубина, — подумал он. — Что за Левиафана мы разбудили на свою беду?»
На том месте, где еще совсем недавно плыла по орбите планета Волга, продолжал бушевать яростный водоворот.
37. Моеммиламай, угол триады, Zoopht, дворец триады, планета Цо
Поправляя накидку, что вечно съезжала на одну сторону, интерпретатор Латиалиламай стремительно вошел в зал одного из трех.
— Надеюсь, — угрюмо прокомментировал шеф интерпретатора, — новости срочные.
В этот момент обладатель оранжевой накидки был более похож на старого кабинетного брюзгу, чем на предводителя боевых флотов цоофт.
Во дворце триады переполох не утихал уже полдня — с того самого мгновения, когда пропала связь с флотом «Степной бегун». Что там происходило? Какова судьба бесценной находки? Латиалиламай с ног сбился, пытаясь выжать из связистов рабочий канал. А шеф, едва связь прекратилась, сказал интерпретатору:
— Разбудишь, когда появятся новости.
И прикрыл пленками глаза. Ну и нервы! И это в момент, когда рушатся и складываются карьеры! Впрочем, ему ли бояться за карьеру — одному из трех?
Моеммиламай дремал на скромной старомодной циновке, по слухам, сплетенной еще его прабабкой. Интерпретатор как-то ради интереса поразглядывал ее — выглядела циновка, во всяком случае, достаточно ветхой и древней. Один из трех ее почему-то очень любил. Говорил даже, что на ней лучше думается.
— Новости срочные, любезный Моеммиламай. Срочнее просто не бывает.