— Аленка, кофе, — скомандовал он.
Покачивая бедрами, Аленка скользнула в сторону кухни. На ней был только купальник — очень символический. Шадрин провел ее взглядом, запахнулся, завязал пояс и сунул ноги в мягкие шлепки.
Рядом с бассейном стоял низкий столик и три кресла. Жженый, едва Шадрин уселся, поднес сигару и огонек.
Шадрин кивнул, затянулся, выпустил клуб сизого дыма.
Хорошо, так его через это самое! Если бы еще не Шкворень со своими паршивыми новостями да не придурок Сава, которого Шадрин не любил еще со времен своего подъема в «Меркурии»… Совсем бы рай.
— Давай, Жженый, водовки тяпнем, — предложил Шадрин расслабленно.
Спан, или, как Жженого называли в директорате, — торпеда, потянулся к холодильничку, тут же, рядом с бассейном.
Шадрин только успел втащить соточку и захрустеть ее малосольным крепышом — на столе запиликал вызов. Жженый протянул ему коммуникатор.
— Мля! — вздохнул Шадрин сокрушенно. — В такой момент может звонить только один человек: этот поц из директората…
Он нажал на кнопку стопора, и трубка разложилась надвое.
— Леонид? — загремел у уха голос Гордяева. — Что там твои уроды творят? Ты соображаешь? Двухнедельная работа насмарку! Сава теперь знает, что мы вооружены!
— Ладно, не ори, — сухо сказал Шадрин. — Я ради твоих бредней не собираюсь своих ребят сдерживать. И безоружными им ходить не позволю.
Гордяев задохнулся от гнева. Но он нуждался в Шадрине и его людях, и Шадрин это прекрасно знал.
— Черт возьми, но можешь же ты быть осторожнее?
— Я осторожен, Горец. Я очень осторожен. Я вообще из логова не выхожу.
Аленка поставила перед Шадриным чашечку кофе и нахально уселась к столу, рядом со Жженым. Тот смерил ее на удивление равнодушным взглядом — раньше Жженый глядел на Аленку голодно, как зимний волчара. Совсем еще недавно.
«Похоже, он ее трахает», — подумал Шадрин совершенно не к месту.
— …ели партнер так себя ведет, начинаешь задумываться о целесообразности партнерства! — пыхтел в трубке Гордяев. Он бы еще долго пыхтел, но Шадрин его прервал:
— Слушай, Горец, не полощи мне мозги. Говори, чего нужно, и катись со своей ругней куда подальше.
Гордяев моментально заткнулся. Он всегда был таким: много болтал, прежде чем удавалось вытянуть из него суть. Суть обыкновенно умещалась в две-три фразы, но времени на весь разговор уходило редко когда меньше десяти минут.
— В общем… Сегодня сбор. В четыре. В «Пальмире». Не опоздай.
— Не опоздаю.
— И этих своих… коллег позови. Я на них взглянуть хочу.
— А чего на них глядеть? — уныло протянул Шадрин. — Чай не бабы. Да и видел ты их сто раз.