Следующие полчаса мы шарили по округе в поисках каньона (на вездеходе) и наткнулись-таки на него. Не знаю, что подвигло Риггельда дать короткому и широкому карстовому разлому громкое название «каньон». Разлом напоминал царапину. Словно неведомый великан пропахал когтем местные известняки. Длиной — метров под сто. Шириной — около тридцати пяти в центре. По краям — чуточку уже. И совсем рядом — один из давешних холмиков с особенно густым кустарником у подножия.
— Ну и ну! — проворчала Юлька с сомнением. — И как бы я, интересно, сюда садилась, в каньон?
— На гравиприводе разве что… — оценил я. — Крылышки твои только помешали бы.
Юлька вздохнула:
— Это точно…
Чистяков и Фил глядели на нас с уважением. Да, им никогда не приходилось опускать на поверхность Волги звездолеты. А мы с Юлькой говорим об этом, как о чем-то обыденном.
Но все посадки для нее и для меня отныне в прошлом. Потому что чужие лишили нас кораблей.
Я до боли стиснул зубы. Будь проклят тот день, когда я получил депешу от Швеллера!
— Глядите! — прервала мои размышления Юлька. — Чтоб мне! Да вот же он, вход!
Сначала я пялился на ничем не примечательный вертикальный разлом-пещерку, а потом вдруг сообразил, что прямоугольное темное пятнышко под косым карнизом вовсе не тень необычайно правильных очертаний, а входной пульт-терми-налка. Цифровой замок!
В два прыжка я оказался рядом, забыв, что еще недавно опасался переломать ноги. Код, который сообщил мне Риггельд, я прекрасно помнил. И тут же ввел.
Известковая глыба в стене каньона вдруг дрогнула и отъехала на добрый метр, открывая щель-проход. Проход в кубический тамбур-шлюз. Я на такие вдоволь насмотрелся в шахтах астероидов Пояса Ванадия.
Чистяков тут же юркнул в проход, словно таракан в укрытие.
— Э! — запротестовала Юлька. — Корабля у меня, конечно, нету, но хоть вездеход ветками завалить надо? А ну, мужики, за ножи — и вперед, к кустам!
— Резонно! — вздохнул я. — Пошли, Фил…
Американер промямлил:
— А-а-а… Ножа… У меня… А-а-а… Нету…
— Дам я тебе нож, — еще раз вздохнул я. — Только ты меня не режь, ладно?
Фил принял протянутый клинок, повертел в руках и недоверчиво воззрился на меня. Ё-мое, он что, пленником себя считает? А в общем, хрен с ним, не до него…
— Костя! — позвал я. — Хватит сачковать! Кусты ждут!
Вездеход мы погребли под грудой веток довольно быстро.
Теперь казалось, что зеленая поросль в одном месте выбросила продолговатый язык и спустилась с холма на самое дно каньона. Даже красиво получилось, честное слово. Хотя я понимал: листья на срезанных ветках скоро пожухнут, и красота испарится без следа. И маскировка наша обернется своей противоположностью — грудой умирающих кустов рядом с живой зеленью.