Двери взломали, и защищенные створки рывком открылись. Лот лениво отсалютовал Сор Талгрону и Дал Аку, развернулся и повел свое отделение на спуск. Один за другим, они беззвучно, словно тени, скользнули за край шахты транспортера.
— Непослушный ублюдок, — произнес Дал Ак, когда тот скрылся. Он прошелся среди сложенной экипировки и целенаправленно опрокинул ногой винтовку Лота. Сор Талгрон покачал головой.
Пока они ждали, по приказу Сор Талгрона прибыл еще один челнок. Топая по посадочной площадке, выгрузилось осадное отделение в тяжелых доспехах. Они были закованы в броню Мк III «Железо», обширно модифицированную для лобовых атак, каждый нес громоздкий осадный щит. Это были одни из самых закаленных в бою легионеров ордена, они часто формировали авангард против бронированных укреплений и вражеских кораблей. Коэффициент потерь в их рядах был чрезвычайно большим, однако находиться среди них означало также и честь. Эти несгибаемые ветераны являлись для Сор Талгрона одним из главных средств прорыва.
— В вашем распоряжении, — произнес Телахас, сержант отделения. У него за спиной был массивный громовой молот, пристегнутый магнитными замками.
С отделением прорыва прибыл также и Апостол Ярулек. Пока он шагал среди рядов, легионеры склоняли головы, оказывая ему такое почтение, которое Сор Талгрон находил отвратительным.
Тем не менее, он не мог оспорить воздействия, которое проповедник оказывал на его людей. Где бы на линии фронта он ни сражался, их решимость заметно крепла, и не раз в битве успех 34-й зависел от его способности пробудить в легионерах фанатичное рвение. Сор Талгрон с недоверием относился к способу, которым тот манипулировал эмоциями своих последователей, однако он не был настолько глуп, чтобы не видеть, что жрец служит делу и служит хорошо.
Возможно, сильнее всего уязвляло то обстоятельство, что, хотя Ярулек никогда не приобрел бы стратегической проницательности Сор Талгрона, он инстинктивно понимал, как добиться наилучшего результата от людей на месте — лучше, чем сам Сор Талгрон. Жрецу была известна сила хорошо подобранных слов, и он знал, когда подкрепить свою пылкую риторику делом. Он вдохновлял их. Сор Талгрон пользовался всеобщим глубоким уважением, однако речи и красивые слова были не для него. Он был создан для прямого действия и, хотя и испытывал глубоко укоренившееся отвращение к силе чего-то столь эфемерного, как простые слова, но знал, что это в большей степени не отражение их неполноценности, а его собственная слабость.
Не то чтобы Ярулек был плохим солдатом — в сущности, совсем наоборот. Если бы его не забрали в начале испытательного срока, не вывели из рядов неофитов и не избрали для службы капелланом, Сор Талгрон уже доверил бы ему командование собственным батальоном. Он обладал хорошими инстинктами, и еще лучше отточил их за время, которое провел прикомандированным к Кор Фаэрону в роли одного из его военных советников.