Однако новый гуманизм пробивал себе путь к признанию через церковную схоластику и был куда менее терпим к теологии, чем его греческий предок. Ученые все больше стремились отойти от «предрассудков», не подкрепленных фактами: не только религии, но и любых идей, не совпадающих с научной точкой зрения, где правду можно найти только делением наблюдаемого мира на максимально возможное число элементов. В общем, редукционизма. Со временем наблюдать можно было все больше, но фундаментальное понимание истины не изменилось. Технология позволяет только разбить мир на более мелкие части.
История последних двухсот лет – неумолимое вторжение редукционизма во все сферы жизни: науку, питание, образование (вспомните о «предметах», которым учат независимо друг от друга), экономику (не забудьте противопоставление макро– и микроэкономики) и даже душу (ее свели к схеме нервов и нейронных сетей головного мозга).
Чего редукционизм не объясняет?
Изучив современный подход к знанию, вы поймете, что замаскированный под науку редукционизм победил. Но его победа обошлась для нас дорогой ценой. Отвергнув примат религии над наукой, мы отбросили и полезные богословские воззрения: взгляд на мир как единое целое, способность признать, что есть вещи, которые мы можем только наблюдать, но никогда не поймем до конца.
Простые «научные» факты способны объяснить лишь детали глубоких и сложных эмоций, возникающих в особые моменты жизни или при виде великих чудес. Смогут ли факты когда-нибудь объяснить вдохновение и благоговение, когда мы слушаем великие музыкальные произведения, размышляем о зарождении и конце Вселенной или восхищаемся талантами и переживаниями других? Поможет ли знание вызвавшего все это фермента, нервного импульса или гормонального всплеска объяснить, что значит переживать такое восхищение и прилив чувств? Это крайне сложно и потому выходит за пределы инструментария объективного материалистического познания. Австрийский математик Курт Гедель своей теоремой о неполноте, опубликованной в 1931 году, показал бесплодность редукционистских методик при моделировании комплексных систем. Он доказал математически, что ни одну комплексную систему нельзя познать полностью и любая система, которую можно познать целиком, – только часть более крупной. Иными словами, наука никогда не сможет полностью описать Вселенную. Неважно, насколько сильны наши линзы и мощны компьютеры, – мы никогда не сможем идеально точно смоделировать химические реакции, происходящие при самых простых и обыденных действиях, – например, когда мы смотрим на восход солнца. Это не просто вопрос совершенствования наших приборов и вычислительных возможностей. Сама реальность делает наши старания тщетными.