– Да уж.
– Знаешь, Марша, мне кажется, что я целую вечность пребывал за твоей спиной – и теперь ты вдруг повернулась ко мне лицом и признала мое присутствие.
– Как скажешь.
– Ты… ты не желаешь, чтобы мы отдали должное… отметили твое признание и мою скромную готовность…
– Угу.
– Тогда почему бы нам… – У него внезапно пересохло во рту, так что он бурно раскашлялся. – Прошу прощения.
Стивенсон вскочил, бросился в надежное убежище – ее ванную комнату – и посмотрел на себя в зеркало. Он часто дышал, из носа лило, зубы судорожно сжимались. Он внезапно понял, что кокаин оказался отнюдь не таким чистым, как она обещала. К нему было подмешано еще какое-то вещество, которое сейчас вмешивалось в его мыслительные процессы. И тем не менее ему было так хорошо! Однако вопрос был не в наркотике. Проблема была в том, что он еще ни разу не просил женщину о сексе, небрежно не предложив ей перед этим золотую монету. Даже та шалость с сестрой началась по ее предложению. Эта Марша Макги – не проститутка. Да, по викторианским меркам она, может, и считалась бы распущенной шлюшкой, но деньги она явно не берет. Ну и что, дьявол забери? Если она делает это бесплатно, то она дура.
Он шмыгнул носом, выскочил из ванной и захлопнул дверь. Он просто возьмет и спросит: не хочет ли она с ним лечь? Совокупиться? Прелюбодействовать под омерзительные звуки Элис Купер?
Он вышел из коридора и осипшим гортанным голосом начал:
– Марша…
Замолчав, он достал свои карманные часы и открыл крышку: ему не требовалось произносить ни звука.
Она раскинулась на диване, согнув одну ногу в колене и спустив другую на пол, описывая носочком круги. Руки она закинула за голову, и ее волосы рассыпались по ним лепестками. Марша озорно улыбалась ему: за время его недолгого отсутствия она сняла с себя всю одежду.
Он дал волю беззвучному, леденящему безумию.
* * *
Эми чувствовала себя невероятно усталой и слабой. Она подняла голову, открыла глаза – и инстинктивно бросила взгляд на часы. Они показывали 10.23.45. Всего несколько секунд прошло с того момента, как Эйч Джи передвинул рычаг вперед. Он вытащил ее из кресла, и она привалилась к стенке кабины. Металл казался теплым, что ее удивило: она ожидала, что он будет холодным. А еще из-под обшивки слышались скрипы и потрескивания, что было даже более дико. Она попыталась вспомнить, что происходило после того, как рычаг со щелчком встал на место, однако промежуток времени был слишком коротким, слишком маленьким. Она туманно отметила бешеный вихрь ярких красок – а потом волну темноты, но и только.