– Боже правый! – воскликнул он, садясь в кровати.
Какого черта он вообще переспал с дамой из будущего? Это бесчестно! Он ведь не может принять на себя обязательства в отношении женщины, которая, наверное, на сто лет моложе его самого! Ему надо вернуться в 1893 год, к своей жизни. Он не имел права вкушать страсть с девушкой, которая в итоге ничего не сможет получить от него взамен!
Он потянулся было за брошенной на пол рубашкой, но снова выпрямился. А что, если ей ничего от него и не нужно? Что, если ее свободолюбие простирается за пределы ее спальни? Способна ли она поделиться своим телом так же непринужденно, как съесть вкусный обед или выпить бутылку марочного вина? Более того, не будут ли его оценивать именно на такой основе? Он нахмурился и снова лег, заложив руки за голову и снова уставившись в потолок. Она ему искренне нравится. Ему не хочется, чтобы она совокуплялась с каким-то посторонним мужчиной на этой кровати… или на любой другой. Ему даже не хочется знать, что она делала в прошлом. Да, ему хочется, чтобы она ожидала от него обязательств, даже если он не способен их дать. Он вздохнул.
– Черт!
Ну и дилемма! От идеальной возлюбленной его отделяет столетие! А если он попытается навести мост через эту пропасть, открывшись ей, она сочтет его сумасшедшим – и любая возможность серьезных отношений будет разрушена, а ее обломки останутся дрейфовать в бескрайней, чуждой пустоте четвертого измерения.
Его мозг был перегружен. Он повернулся на бок. Он успел еще подумать, что их с Эми близость была утопической: мимолетная любовная игра на райских лугах. Проблема была только в том, что яблоко было съедено довольно давно и с дерева все плоды стрясли.
Он спал крепко, но неспокойно.
* * *
Лица Уэллса коснулось нечто мягкое и нежное: влажное, ласковое прикосновение к его губам было просто дивным. Она уже ему снится? Скорее всего. Его больше никто так не целовал.
Его глаза открылись – и он увидел над собой ее прелестное лицо. Если каждое новое утро будет обещать столь необычное пробуждение, то, возможно, он вообще не станет возвращаться домой… и даже вставать с постели. Если на то пошло, он мог бы задержаться здесь, скажем, лет на тридцать – и все равно вернуться точно в 1893 год. В конце концов прошлое прошло, и никто не заметит его отсутствия, пока он не вернется. Ему захотелось смеяться.
– Доброе утро, – сказала она, прервав поцелуй.
Он широко ей улыбнулся.
– Если бы можно было придумать будильник, который бы вот так ощущался, можно было бы заработать миллион фунтов.
Она тихо засмеялась и указала на тумбочку: