- Это да. У вас, у людей, вечный бардак с делопроизводством. Между прочим, я в университете всю эту бюрократию вообще упразднила. Дабы не уподобляться! Ладно, значит, пока здешнюю пальбу обдумываем, а сами по списку упрыгиваем?
- Именно что упрыгиваем, - засомневалась Катрин. - Что-то я нервничаю из-за твоего легковесного подхода к перемещениям.
- А ты не нервничай и все будет хорошо. Главное, мы все продумали, а черный траур так вообще тебе очень к лицу. Что, кстати, будет отвлекать потенциальных клиентов.
- Не в клиентах дело. Безнадежные у нас перспективы. Как на снегу каллиграфией заниматься - придет весна, в смысле, вот эта осень - все истает, одни лужицы останутся.
- Вот совершенно с тобой согласна! Глупейшие и наивнейшие у тебя идеи, - с величайшей готовностью подтвердила оборотень. - Но раз ты думала, напрягалась, лоб свой гладкий морщила, то отчего не попробовать? Убедимся, что глупо и вот потом перейдем на мою тактику.
Глава четвертая. Петр и много тезок
11 лет до дня Х.
Аптекарский остров
12 августа 1906 года
Слегка парило, словно перед дождем, пахло смородиной, пылью и чуть подгоревшими пирожками - как и надлежит на даче. Увы, день приемный, после обеда придется заняться делом. От дома доносились голоса - просители, прожектеры, а вечером еще и приедут гости, опять суета. Старшая дочь - Мария - слегка манерничает, а сама вне себя от счастья - жених как из романа, моряк в белом летнем мундире - красавец немыслимый. И что удивительно, совсем не глуп.
Петр Аркадьевич машинально отряхнул колени собственных брюк - тоже белых, но хозяин их уже, увы, не юн, да никогда и не тяготел к военно-морской карьере. С другой стороны, моложав, подвитые в колечки эффектные усы, в сорок четыре года премьер-министр, семья, возможность повернуть историю России. И повернем! Дайте срок...
Хотя бы десять минут подышать в относительной тишине, отдохнуть от бумаг и неотложных решений. Тропинка под старинными липами уводила от оранжереи к зарослям симпатичной одичавшей малины и глухому забору, за которым тянулась тропинка, выводящая на дачную улицу. Где-то там скучает филер охраны, непременно сунется проверять кто идет. Смотреть на потную унылую рожу не имелось ни малейшего желания и Столыпин повернул обратно к дому. Сельтерской выпить, а потом и в кабинет. Что-то неспокойно на душе, и бог его знает, что ей, душе нужно. Пусть уж минеральной водой удовлетворится.
- Петр Аркадьевич? - окликнули малиновые джунгли. - У вас тут доска на заборе оторвана. Непременно велите приколотить.