Он готовился отвечать на вопросы, и даже на обвинения — а ему просто сразу зачитали приговор: все обсудив, и осудив его заочно — даже без самого обвиняемого! Сколько он провалялся у Целителей, пока в себя не пришел? — день, два от силы. Подождать, наверное, Совет не мог — были какие-то другие, более важные дела! Зато, чтобы лично сообщить Энакину свое решение, вытащили его к себе прямо от медиков… чтобы тут же запихнуть уже в самую настоящую тюремную камеру.
Кстати, а сколько же он тут вообще сидит? — по всему выходило, что всего недели три, четыре от силы: редкая вещь, в кои-то веки чувство времени его подвело. Впрочем, теперь с этим должно быть попроще: неожиданный источник информации приносил ему столько обрывков разговоров, которые велись обитателями и работниками Храма, что сознание даже не успевало весь этот поток просеивать как надо. Некоторые новости были тревожными, некоторые — обескураживающими. Оказалось, что кто-то из военных поинтересовался-таки судьбой своего командира — настолько, что, не получив ответа из Храма, сумел сделать запрос через кого-то из сенаторов. Понятно, что игнорировать официальный запрос Сената Высший Совет не мог: обстановка сейчас не та! — и магистры сделали заявление. Там было все, в чем его обвиняли: сотрудничество с Темными форсъюзерами, и возможно даже ситхами, измена Республике — и, заодно, текст обвинительного приговора орденского суда. Возможно, Совет считал, что этого будет достаточно, и Сенат перестанет проявлять любой интерес по отношению к осужденному. Однако, члены Совета не учли мнения «улицы»: информация, доведенная до Сената, быстро стала достоянием прессы — а потом и широкой публики. И вот политически активные граждане, участвующие в работе Комитетов по Защите Республики, стали бомбардировать сенаторов требованиями: провести тотальные проверки во всех силовых структурах Республики. Странно, почему эти пропалпатиновские «политкружки» до сих пор никто не распустил? Наоборот, Комитеты, неожиданно, получили поддержку части населения Корусанта, и кое-кого из Сената. — Там была даже создана некая «комиссия по расследованию антиреспубликанской деятельности»! — Звучит длинно и бредово, но похоже народ стали трясти очень даже нехило: как удалось Энакину понять, из обрывков разговоров, которые он ухитрился выловить, — допросы начали с бывших флотских офицеров. Терринальд Скрид был, конечно, сложным человеком, и отношения у него с Энакином были не безоблачными: старый юстициар с трудом терпел «молодого выскочку» джедая. — Но, сработались они неплохо — до того времени, когда пришел момент выбирать: быть с Палпатином, или быть против него. Что там сенаторам наговорил Скрид, Скайуокер не знал — но Сенат запросил у Ордена: доставить его в эту «комиссию» для допроса, по расследованию обстоятельств «мятежа клонов». Так обтекаемо теперь стали звать короткую гражданскую войну между республиканскими частями, и войсками, которые остались верными бывшему Канцлеру. Если чей-то разговор, что он услышал совсем недавно, был правдой, то завтра или послезавтра его должны были свозить в Сенат: Совет, испугавшийся волны митингов на улицах столицы, решил пойти навстречу господам сенаторам. Это был шанс!