— Злой ты человек, Дима, — поежился Зебриевич. — Ну, случилась у Дани осечка…
— Осечка?! Да если бы я тогда не вернулся в тот же вечер из Греции, ты знаешь, где бы я сейчас был?!
— Работал бы в журнале у своей Дашки, — хихикнул Зебриевич. — Кто знает? Может, вы были бы счастливы?
— Что ты знаешь о счастье? — горько сказал Сажин. — Хотя… Ты-то знаешь! Жена тебя любит. Троих нарожала. Я бы тоже хотел сына.
— Ну, так сделай!
— Как? Она меня к себе не подпускает!
— Шутишь? Ты же мужик!
— Я же не могу насильно.
— Может, с ней что-то не так? — задумался Зебриевич. — Фригидных баб не бывает, бывают плохие мужики. Извини, я не хотел тебя обидеть.
— С самого начала не заладилось, — пожаловался Сажин. — С первой ночи. Я так боялся сделать ей больно… А она бог знает что подумала! Только что терпит. А последнее время и этого нет. Алиса уехала, мы в квартире остались вдвоем. Раньше Даша говорила: «Тихо, дочь услышит!» Я надеялся, что теперь-то все наладится, мы еще не старые, вполне можем родить ребенка. Я был бы счастлив. Но она словно не замечает ни моих взглядов, ни откровенных намеков. Ни меня самого, — мрачно сказал он.
— Шутишь? Да ты же весь в белом! Тебя только слепой не заметит!
— Вот я и жду, когда она прозреет. Но у меня уже терпение кончается.
Сема Зебриевич, который видел Сажина в бане и невольно позавидовал, призадумался. Потом вдруг сказал:
— А ты подошли ей кого-нибудь.
— В смысле? — озадаченно посмотрел на него Сажин.
— Ну, половчее, что ли. Поопытнее. Жиголо какого-нибудь. Или стриптизера. Пусть он ее к сексу приохотит.
— Ты в своем уме?!
— А пусть она с другим мужиком пообщается и сравнит. Ты-то знаешь, что сравнение будет в твою пользу. Надо просто разбудить в ней женщину.
— Бред какой-то! А потом что?
— Избавишься от парня.
— Грохнуть, что ли? Да на кой черт мне руки марать?
— Сажин, у тебя столько денег, а ты еще церемонишься! Выписываешь круги около своей куклы! Построить ее не можешь, у нее, видишь ли, психика тонкая. Бросить тоже. Любовь, понимаю. Ну, так делай что-нибудь! Одно слово, и я тебе табун этих мальчиков пригоню! Ходим же мы, мужики, к проституткам? Это же продажная любовь! Все равно что палка колбасы. Съел и забыл.
— Ты хотел сказать, кинул и забыл, — усмехнулся Сажин. — Не надо табун. Мне нужен один. Он должен быть похож на Дана Голицына, только лет на десять помоложе. Чтоб уж наверняка…
…Сначала ей было скучно. Даша не понимала: что тут можно делать целыми днями? И море какое-то… Не море, в общем. Одно слово: Мертвое. Вода неподвижная, маслянистая, утонуть в ней невозможно, плавать тоже. Она упругая, почти неподатливая, ее можно только продавить своим телом, чтобы хоть как-то устроиться в этой воде и зависнуть на разрешенное врачом время. Хоть книжку читай! На берегу висят часы и оборудован горький душ. Именно горький, однажды льющаяся из лейки вода попала Даше в рот, и она долго плевалась. Гадость!