– (С задумчивостью.) Вот бы и рада тебе возразить, но не знаю где.
– Не надо возражать, кал-батоно[20]. Рецэпт правильный. Расстрэливать много пришлось, конечно. Но зато не воровали. Это стиль мудрого руководителя, отца нации. На одном списке напишешь – «расстрэлять», на другом напишешь – «расстрэлять», вах, – очень тебя после таких росчерков уважать начинают. И мне приятно, что бабушки и дэдушки помнят, как при мне каждый праздник дэшевели папиросы или водка на десять копеек. Вот оно, счастье! Но я разочарован. Шэсть дэсятилетий после моей смэрти, и Союза нэт, шени деда. Под старость я мечтал: может, медики найдут особое срэдство, оживят меня через тысячу лет, и я пройду по проспекту Сталина, сверну на площадь Сталина, а там красуется Дом профсоюзов имени великого Сталина с памятником Сталину наверху. И что же я вижу, э? Мой труп вынесли из Мавзолея, закопали, как безродного венгерского революционера, у Крэмлёвской стены, осудили все мои идеи и самого превратили в кровавого преступника. Выпустили из тюрем врагов народа. Поснимали портрэты и низвергли памятники – а я их так любил, ведь я там красавчик, э-э-э. Я целый месяц после воскрешения плакал в депрэссии – как же так? Думал броситься с моста. Но зашёл в Интернет-джан и воспрял. Каждый день форумы читаю. Аплодирую. Пью «Хванчкару» и снова аплодирую. Согласно соврэмэнникам, я полубог. Стой, почему «полу»? Я выиграл войну с Гитлером единолично – схватившись с ним, аки Пересвет с Челубеем. Принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой – так Черчилль сказал… По хрену, что Черчилль такого в жизни не гаварыл[21]. У вас абажают цитаты, как та бывшая прокурорша, слышавшая звон, но не знавшая, где он. Я подолгу стоял у прилавков кныжных магазинов, листал кныги, упиваясь каждым словом. Я былинный богатырь, сокрушающий нэмцев одним мизинцем, чёрный маг, поднявший государство из руин.
– (Насмешливо.) Потрясающе, как же ты себя любишь.
– Конечно, люблю, э! А ты разве нэт? Гогона, каждому человеку дай волю, он кругом своих портретов навэшает – хоть для начала и посмущается. Мне было приятно, когда меня красиво рисовали: без оспин, гордый профиль, – орёл, слющай. Но я не разрэшал ставить своё лицо на дэньгах или бутылках с коньяком, не называл месяц именем своей матери, а один туркмэнский товарищ из вашего времени прямо с катушек съехал, памятник себе из чистого золота воздвиг в Ашхабаде! Я так разве дэлал? А насчёт культа личности… Ты же дэвюшка, ты сама любишь комплименты. Каждый политик – тоже дэвюшка, но в глобальном смысле. Если его не хвалить, он сдохнет, как канарейка зимой. Я кавказский джигит. Похвалили, сдэлали сто тысяч памятников и миллион портретов – нэ вижу особых сложностей. Да, был культ, но была и личность! Ты посмотри, я больше полувека как умер, а везде порываются мои бюсты ставить, э! Значит, не так уж я и плох!