- Я могу уехать?
- Да,- снисходительно перекрестил его прелат,- я вас отпускаю! Но в сентябре вы должны вернуться. Вам предстоит заняться сестрой Йорка - Маргаритой!
- Ещё одна Маргарита в этом деле,- тяжело вздохнул де ла Верда, но глаза его засветились предвкушением скорого пути, и стало ясно, что мыслями он уже в Париже.
ДВОР ЧУДЕС.
Граф свалился на голову Гачеку, когда он его меньше всего ожидал.
Славек с головой ушел в толстые фолианты отцов церкви. Демонология - наука никогда его не увлекавшая, сейчас прочно занимала в его мыслях главенствующее место. Он читал - и верил, и не верил собственным глазам. Иногда все это казалось ему чушью, а иногда заставляло задумываться.
Вот в эти научные изыскания и вклинился граф, сразу же положивший конец подобному времяпрепровождению. Де ла Верде и так было все ясно, и в его голове никогда не было места сомнениям его вечно мятущегося между верой и неверием секретаря.
- Я хочу увидеть лекаря, у которого жила моя жена,- заявил он,- затем, меня интересует хозяйка борделя, а на закуску мы оставим этого непристойного рифмоплета. Ничего, у меня есть способ его вытащить даже из такого укромного уголка, как Двор Чудес!
Несмотря на то, что в своё время кардинал Бурбонский вызвал недовольство короля, позволив развернуться в Париже сыску инквизиции, он и на этот раз принял графа радушно и помог ему всем своим влиянием. Это было тем более ценно, потому что сам кардинал находился в этот момент в очень сложной ситуации, так как был связан родственными узами и с Карлом Смелым, и с королем Людовиком.
- Между молотом и наковальней! - жаловался он каталонцу.
Дон Мигель сочувственно кивал головой, но у него было достаточно своих неприятностей, чтобы ещё забивать голову чужими проблемами.
Де Монтрей был немало поражен, когда в один из дней июня застал у себя дома вельможу, с гордым и надменным профилем аристократа. Граф не успел ещё рта раскрыть, а парижанин уже сообразил, кто перед ним:
- Что вам нужно, мессир?
Дон Мигель внимательно осмотрел лекаря. Гачек ничего не стал ему ни писать, ни говорить о чувствах, связывающих мэтра и графиню, но дон Мигель и сам понимал, что его жена обычно вызывала у мужчин чувство большее, чем простая симпатия.
- Прошлой зимой у вас жила донна Стефания,- сухо пояснил он свой визит,- и я ещё раз прошу вас вспомнить, что она говорила о мужчине, который удерживал её в заточении.
- Не много,- устало вздохнул мэтр, - графиня рассказывала, что сбежала от него!
- Как вам могла прийти в голову мысль укрыть мою жену в борделе?- дон Мигель до сих пор не мог прийти в себя от подобного унижения.