— Ну, все, хватит, успокойся, – бормочет она неуверенно как начинающая нянька, которой впервые доверили ребенка.
Заворачивает меня трясущуюся от рыданий в халат и тащит на кухню.
— Вот выпей воды. Или хочешь чего покрепче? У меня коньяк есть.
— Мышьяка нет? – всхлипываю я, размазывая слезы по опухшим щекам.
— Еще чего! На, выпей коньяка и не выпендривайся. Вообще не понимаю, что это тебя так понесло. Радоваться должна. Повезло тебе.
— Ага, повезло! Счастье привалило! Всю жизнь мечтала стать проституткой. Все сверстницы актрисами, певицами, на худой конец учительницами, а я проституткой! Чтобы всякие уроды мне командовали «Становись на колени!» и я ползла бы с высунутым языком. Так прямо в детстве и видела эту картину!
— Все сказала? – хмыкает Вероника, налив и себе стопку коричневой жидкости.
Я устало киваю и опрокидываю в рот горькое лекарство.
— Никто из нас об этом не мечтал. Всем виделась чудесная заграничная жизнь с прекрасным принцем, – по ее лицу ползет тень воспоминаний, – Мне 17 лет было, когда я встретила своего героя. Умный, обаятельный, богатый, намного старше меня, он распахнул передо мной окно в новый яркий, увлекательный мир, о существовании которого я даже не подозревала. Он научил меня всему, что, по его мнению, должна была уметь женщина. Одеваться, вести себя в обществе, говорить на нескольких языках, угадывать любое желание мужчины и исполнять его. Он был для меня всем. Моя вселенная носила его имя. А потом… потом, когда шедевр был завершен, мастер потерял к нему интерес. Его влекли новые неизведанные дали, новые безликие деревянные куклы, которых можно было разукрасить, как пожелаешь. Запомни, Тань, мужчины как дети, не могут долго терпеть однообразие. Даже если имя ему счастье. В общем, потеряв ко мне интерес, он подарил меня Фабрицио. Как дарят дорогую, но надоевшую вещь. Меня не бросили как других девочек в самое месиво оргии. Ко мне отнеслись с пониманием, даже с некоторым уважением, если этой организации вообще известно это слово. Меня сразу перевели в ранг честных куртизанок. Самые важные клиенты соревновались за право стать моим содержателем. Я три раза резала себе вены. Голодала, пока меня не начали кормить внутривенно. Я не хотела убежать, я просто не хотела жить. Никак, нигде, ни с кем. Я бы и преуспела бы в этом своем стремлении, если бы однажды он не пришел меня навестить. Я увидела его, и во мне что-то отключилось. Стало все равно. Я поняла, что нет хуже и лучше. То, что мне предстоит, это лишь копия, того, что было.
Вероника, поморщившись, выпивает коньяк. Я не знаю, что ей сказать. Посочувствовать? Приобнять за плечо и предложить пореветь на пару? Так и не определившись, молчу, уставившись в опустевшую рюмку.