Ухожу я от него спустя час, опьяненная победой. Он остался доволен. Еще как. Вложение окупилось. Я шагаю по узким улицам, светясь улыбкой как сотрудник, которому после первого дня работы предложили кресло президента. С типично женским легкомыслием я, прикрыв глаза на моральную сторону дела, смакую предстоящие радости материальной. 5000! Это же такие деньжищи! В Париже я о такой сумме и мечтать не могла. Что по сути дела я потеряла, продавшись в рабство? Скудное жилище, жалкую бесперспективную работенку, вереницу зацикленных на одноразовом сексе парижских денди. Невелика утрата.
На площади Сан Марко играет оркестр. Я нахожу местечко на террасе легендарного кафе «Флориан» и заказываю беллини. Освещенная ровными рядами огней, площадь кажется сказочными декорациями. Впервые с момента моего прибытия в итальянский город, Венеция приоткрыла мне свои объятия и по-дружески похлопала по плечу. Я с удовольствием допиваю коктейль, оплачиваю несоразмерный счет, в который кроме самого напитка входит услада ушей музыкантами, и отправляюсь пешком на квартиру к Веронике. По дороге мне встречается несколько заплутавших влюбленных парочек, груженый поддельными Виттонами негр и жирный венецианский кот, который завидев меня кидается на встречу и начинает остервенело тереться о мою ногу махристым боком. Вероника встречает меня в халате и в образе натюрель без грамма косметики. Надо заметить, что с исчезновением теней, туши и помады с ее лица пропала добрая часть привлекательности. Впрочем, подобным хамелеонством грешит большинство женщин, включая и меня.
— Пьяная, – констатирует бледная куртизанка, узрев мою кривую улыбку.
— Ничего подобного, – протестую я, обваливаясь размякшим телом в кресло.
Дальше меня прорывает, и я выплескиваю на Веронику весь ушат полученных за вечер впечатлений. Сумма, которую Маска выделил мне на содержание, прожженную содержанку не впечатляет, но и условия «сотрудничества» не шокируют.
— Он сказал, что как только я стану ему неинтересна, он меня кинет, – повторяю я.
— Эка невидаль! – ухмыляется умудренная опытом гейша, – Ты знаешь много мужчин, которые живут с опостылевшими женщинами? Они все одинаковые, что мужья, что любовники. Надоела – свободна, следующая! Не заморачивайся. Он как вообще, не очень противный?
— Да, нет, ты знаешь, вообще не противный.
— И требований никаких особенных у него нет? Типа садо-мазо? – недоверчиво поднимает обесцвеченную бровь Вероника.
Я отрицательно мотаю головой.
— Ну, тогда, подруга, тебе на редкость повезло.
— У него только одно требование, – вспоминаю я, – Все время испытывать то же удовольствие, что и в первый раз.