». Вот тебе, бабушка, и юрьев день! Передо мной, оказывается, были открыты все двери, а я, обдирая кожу, лезла в форточку. Знала ли Вероника о намерениях Маски выкупить меня из рабства? Скорее всего. Хитрая стерва решила продать один и тот же товар дважды. А как поступила бы я, получи я это депешу на день раньше? Приняла бы предложение Алекса? Выплясывающее странный племенной танец где-то между горлом и грудной клеткой сердце, утвердительно хлопает желудочками. Разве не этого ты хотела? Увидеть его без маски. Услышать, что он тобой дорожит. Плюс апартаменты в Париже и ежемесячные субсидии. Тут, надо быть инфузорией туфелькой, чтобы отказаться. Жизнь, помурыжив меня как следует, выдала на выходе из комнаты пыток счастливый билетик. А я, приняв его за ненужную бумажку, скомкала и бросила в мусорник. Оплакивая упущенный шанс, я назначаю главным виновником этого фиаско Артура. В свете открывшихся обстоятельств, в этом его «освобождении» не было никакой нужды. Своим вероломным вмешательством бывший друг разрушил то хрупкое строение, что я созидала больше месяца. И спасибо сказать ему за это я как-то не готова. Стюардесса потчует меня привилегированной пищей, недоступной сидящему за занавеской эконом-классу. Я жую, не ощущая вкуса. Когда-то давно я видела репортаж про француза, у которого отказали вкусовые рецепторы. Бедняга не чувствовал больше разницы между камамбером и рокфором. Для гурмана это стало настоящей катастрофой, и он с горя женился на торговке рыбой. Я бы наверно на его месте обрадовалась. Большая экономия на еде получается. Выбравшись из Руасси, я переношусь из венецианского лета в парижскую осень. Похоже, что сентябрь выдался в столице непривычно серым и промозглым. Я наблюдаю, как за окном автобуса проносятся бледно-зеленые поля и мрачные индустриальные постройки. В опустевшем ведерке души не плещется радость от возвращения. На его дне остались только маленькие капли усталости и разочарования. Я выхожу на конечной напротив Оперы Гарнье и ловлю такси у отеля Park Hyatt. Белый Мерседес везет меня обратно в привычный парижский быт. Сколько слез я пролила в Италии, мечтая об этом моменте. И вот он наступил, а я ничего не чувствую. Расплачиваюсь. Выхожу. Тяну чемодан на четвертый этаж без лифта. Мне хочется бросить этого неблагодарного возвращенца, но я собираю в кулачок последние силенки и преодолеваю финальное препятствие. Ca y est[27]. Безымянная высота взята. Здравствуй, родная клетуха! В мое отсутствие тут ничего не изменилось. Квадратные метры не расплодились, на месте водосточной трубы не взошли кипарисы. Я осматриваю привычное жилище новыми, разбалованными роскошью, глазами. В результате скрупулезного обследования, прихожу к выходу – ни моей ноги, ни руки, ни остальных частей тела больше здесь не будет. Не смотря на то, что возможность волшебным образом перенестись на десять ступенек выше безвозвратно утеряна, я не намерена засиживаться на нижней щербатой. Завтра я подумаю, как сделать первые шаги на пути к новой цели, а сегодня у меня остались силовые ресурсы только на то, чтобы принять душ, заказать суши и, поужинав, отвалить на боковую. Оприходовав с горем пополам сомнительного качества японскую пищу, я собираюсь уже перекочевать из кухни-гостиной-коридора в спальню, как тут меня останавливает настойчивый звонок в дверь. Кого это еще нечистая принесла? На пороге обнаруживается потерявший в дороге коня и корону принц Артур.