Господи, дай мне сил не идти на поводу у этого необъяснимо харизматичного кудрявого засранца с его проклятыми наркотиками из гетто…
И все же, черт побери, я должен признать, что видеть Терри в таком подавленном состоянии просто невыносимо. Должно же быть хоть что-то, чем я смогу его развеселить. И тут меня осеняет.
— Знаешь, Терри, как только я проверну это дельце и заполучу вторую и третью бутылку «Боукаллен тринити», мы с тобой откроем одну из них и как следует приложимся!
— Ага, — угрюмо отвечает Терри, так, словно я предложил ему всю жизнь питаться по продовольственным талонам, — но ведь ты говорил, что эти три бутылки вместе составляют финансовое вложение. Что весь смысл в троице, а две бутылки по отдельности — это голяк.
Не знаю, что это еще за «голяк» такой, — какое-то местное обозначение фунта или что-то вроде «полсоверена», как эти придурки здесь говорят.
— Так и есть, черт возьми, но жить нужно на широкую ногу! Если я заполучу две другие, то они и станут финансовым вложением. Просто открыто сообщу, что третья была употреблена. Тогда спрос на две оставшиеся еще и вырастет, к тому же мы состряпаем какую-нибудь дерьмовую историю для прессы о том, почему нам пришлось выпить третью бутылку! Ну же! Приговорим засранца, устроим себе праздник, мать его!
Особого воодушевления Терри не проявляет.
— Ронни, ты делишь шкуру неубитого медведя, на данный момент у тебя только одна бутылка. Не стоит считать это дело решенным.
— Заканчивай эту лузерскую болтовню, Терри. Мысли позитивно и бери от жизни самое лучшее! Все заранее известно. У меня гандикап пять, у него семь, я шесть раз один на один играл с этим придурком из Дании и выиграл пять из шести! Да ладно, приятель, подумай еще разок, это бутылка виски стоимостью в сто тысяч долларов — самый дорогой виски в мире за всю историю, и выпьем эту бутылку мы, чтоб ее… Готов поспорить, что ты в предвкушении, а?
— Жду не дождусь.
Я хочу докопаться до причины этой проклятой перемены настроения.
— Эта малышка, по которой ты сохнешь, она достала тебя, что ли? Старушка Оккупай? Черт бы с ней, не волнуйся ты из-за такого дерьма! Помнишь, что ты говорил насчет маршруток и девок?
Терри пожевывает нижнюю губу, словно собирается что-то сказать, но в итоге решает промолчать. Мы паркуемся на стоянке и идем в клуб, чтобы пропустить по стаканчику. Мы остановили выбор на Масселборо, потому что Мьюирфилд слишком популярен. В бар ведет темный и узкий коридор. В конце его какое-то сияние намекает на «свет в конце тоннеля», но не гарантирует его. Кажется, что шотландцы подчинились окружающей их снаружи темноте и перенесли ее не только в архитектуру и дизайн, где то и дело возникают темные закоулки, наводящие на мысли о потайных комнатах, но и в свои души, где тоже хватает неприметных и мрачных закутков. К нам присоединяется агент, Милрой. Этот заполошный на вид парень похож на владельца похоронного бюро, с короткой стрижкой на лысеющей голове и нервными серыми глазами жертвы, которая ждет, что на ее задницу вот-вот обрушатся новые бедствия. А вот кто заслуживает настоящей порки, так это ублюдок Мортимер, который до сих пор не появился здесь с бутылкой виски.