Акцент иностранный: датский, как у Ларса и Йенса. Лохматый такой парень, у него редеющие светлые волосы, на висках уже седые, и холодные зеленые глаза, как будто не с этого лица. Сука, неудивительно, что мне снятся странные сны после того дерьма, которое случилось вчера на похоронах! Я не хотел идти ни к какому, сука, мозгоправу, но пришлось. Потому что это уже просто, сука, пиздец: недотрах и все остальное. У меня крыша едет, я схожу, сука, с ума, без всяких!
А этот придурок просто откинулся в кресле, и хер он клал на мои проблемы.
— Собственно говоря, это типичный сон, вызванный волнением и десексуализацией, очень распространенный случай для людей в вашем положении. Волноваться здесь не о чем, все довольно предсказуемо; удаление пениса, закупорка ануса пенисом, поскольку анус, разумеется, тоже является крайне сексуаль…
— Ну нашел кому рассказывать. Я в свое время так чпокал эти коробочки с шоколадными конфетами… только с пташками, разумеется…
— Мистер Лоусон, вы должны прекратить эти…
— Что прекратить? Вы говорили, я должен рассказывать о том, что чувствую…
— Да, но наши сеансы превратились в непрекращающийся поток подробностей о вашей сексуальной жизни…
— Прошлой сексуальной жизни, в этом-то, сука, и проблема, приятель! Это и есть то, что я чувствую. — Я качаю головой и смотрю в потолок. — На кой хер мне все это нужно? — спрашиваю я сам себя, правда вслух, а потом смотрю парню прямо в глаза. — Единственное, что мне поможет, — это тупая, сука, езда, а ее вы мне подогнать не можете. Все, что вы делаете, — это пичкаете меня таблетками. Я продолжаю их принимать, но моя жизнь превратилась в дерьмо и с каждым днем становится все дерьмовее!
Я все рассказываю и рассказываю, но парень-то сечет. Он примерно моего возраста, и у него на лице написано, что он кое-что повидал в жизни, не просто студент какой-нибудь. Совсем как у меня в такси, как у всех, кто трудится на себя в сфере обслуживания: отрабатывает, сука, часы, просто сидит и выслушивает, как какие-то придурки несут всякую херню.
— Полагаю, вы озабочены своим пенисом и своей сексуальной жизнью.
Ну что тут, сука, сказать? Не поспоришь, верно?
— А кто из мужиков не озабочен, если уж по правде, а? — говорю.
Чувак, кажется, размышляет над этим, а потом выгибает дугой брови.
— Это огромная часть нашей жизни, наша сексуальная активность. И вы, судя по всему, вели очень активную половую жизнь. Но этим жизнь отнюдь не ограничивается. Люди приспосабливаются к жизни без секса.
— А я не люди!
Парень пожимает плечами. Готов поспорить, уж он-то трахается. И наверняка вдоволь. С какими-нибудь высококлассными безналичными шлюхами на всяких медицинских конференциях. Этот придурок не знает, что я однажды играл психиатра в «Вызывается доктор Трах». Да, я играл профессора Эдмунда Траха. Коронная фраза, обращенная к пташке на кушетке: «Как профессионал, я твердо убежден, что у вашей проблемы сексуальный корень». Да, легко говорить, когда тебе дают. Парень уставился на меня, как будто прочитал мои мысли.