— Для человека, который делает бабки на порнухе, звучит немного высокомерно — говорю я.
— Это здесь ни при чем, Терри. — Он качает головой. — Ты посмотри, какой замес: у нас не хватает двоих, и мы играем, как говно. Прямо перед перерывом один из наших возвращается на поле, и понеслась. Затем этот козлина-судья с ходу берется за свое, назначает нам пенальти, которым там и не пахло, и удаляет этого мудаковатого защитничка за какой-то тупой фол, который ничем не хуже, чем нарушение Блэка, над которым они только посмеялись друг с дружкой. И все, конец игры.
— Да, пожалуй, — говорю я, глядя на проезжающие мимо автомобили.
Пока Бирреллы спорят, Больной с хитрым видом шепчет на ухо:
— Похоже, фамилия Лоусон все же украсит афиши кинокомпании «Порокко-барокко».
— Я же сказал тебе, что не могу сниматься.
— Нет, мне звонила твоя Донна. Она прислала кое-что. Впечатляет. Ее определенно нужно трудоустроить, вся в папу, несомненно!
Я не верю своим ушам. Чувствую, как у меня горит лицо, и начинаю задыхаться:
— Ты ведь, сука, шутишь, верно?
— Эм… — произносит Больной. — Насколько я понимаю, этот карьерный шаг не получил одобрения родителей?
Я поворачиваюсь и шепчу ему прямо в ухо:
— Она не будет сниматься в сраном порно!
— Одобрение родителей — это роскошь, — самодовольно произносит Больной, — а родительское согласие здесь не требуется, поскольку она взрослый человек, может сама принимать решения, Терри. С дочерьми вообще не просто, а?
— Она не будет сниматься в порно, — говорю я, хватая его за отвороты куртки, — а иначе тебе придется самому сняться в своем последнем фильме и это будет снаф!
— Терри, остынь-ка там, черт возьми! — кричит Билли, заметив, что у Больного уже глаза на выкате.
Я ослабляю хватку, Билли смотрит на меня, а потом возвращается к разговору с Рэбом.
— Господи Исусе, ладно… ладно… — причитает Больной, расправляя куртку. — Не помню, чтобы я видел тебя таким озлобленным. Никогда не думал, что скажу это, но, Терри, тебе нужно потрахаться!
— Да, хорошо, просто отвяжись от нее. Ясно?
— Принял к сведению. Но ты должен сам ей об этом сказать, — поднимает он палец и указывает на меня. — Я не намерен портить девчонке самооценку и говорить ей, что у нее нет необходимых данных для вступления в порочно-барочную семью!
— Я поговорю. — Я набираю номер Донны. Включается автоответчик, но я оставляю сообщение и говорю, что хочу с ней встретиться.
Разговор снова переходит на этот сраный матч, и я вздыхаю с облегчением. Но теперь все, о чем я могу думать, — это грязный, сука, ублюдок Генри, который в своей больничной койке будет смеяться надо мной до потери пульса. Он с самого, сука, начала с дерьмом меня мешал. Он думает, что я не смогу посмотреть ему в глаза, не смогу ему ответить. Но я принял решение: я разберусь с этим ублюдком!