Вот, блядь, стерва, я сижу и уже начинаю кипеть от злости.
— …ты просто сама ведь рассказывала, Джинти, — Фиона Си уже почти плачет, знает, чертова шлюха, что ее пизда висит на волоске от вздрючки, — что тебе приходится все делать самой, потому что Джонти ничего не умеет! Как и мой Филлип! Поэтому я просто хотела сказать, Джинти, просто хотела сказать, что тебе ни к чему ребенок-инвалид.
Ладно, чертова сучка уже вся извелась: хрен с ней. Корова жирная!
— Если бы у меня такой из щели вылез, я бы сразу сказала акушерке, чтоб даже не начинала хлопать его по спине, чтобы задышал, потому что я ни за что на свете, черт возьми, не повезу его домой!
Перед стойкой два парня. У одного из них классная задница.
— Все совсем по-другому, если ты выносила его, Джинти, чувствовала, как он рос внутри тебя, — говорит Энджи.
— Предположим.
— Поверь мне, Джинти. Когда у тебя уже был собственный ребенок… — Она совсем понижает голос: — Вы с Джонти, кстати, не собираетесь делом заняться?
Я и так только и делаю, что занимаюсь «делом», куда мне еще и ребенок?
— Тебе тридцать четыре, Джинти, — говорит Фиона Си. — Подумай о Сандре. Да, знаю, ей тридцать три, но если ты пустишь все на самотек, то наступит тот возраст, когда случаются плохие вещи. Вспомни Мойру Выкидыш.
Она была права. У Мойры восемь раз случались выкидыши — и это только те, о которых мы знали.
Энджи откидывается назад, берет стакан, щурит глаза и смотрит в окно.
— Говорят, будет настоящий ураган.
Фиона Си спрашивает:
— Типа такой, который поднимает в воздух машины и все такое?
— Это торнадо, блядь, тупая ты шлюха, — отвечает Энджи.
Тут я смеюсь в голос, потому что Энджи недалека от истины.
— Да что он может сделать, этот чертов ураган? — спрашиваю я у них. — Это просто сильный ветер, который дует в лицо. Ничего страшного, если ты не на побережье. Как там Эван Барксдейл вчера сказал? Все, что нам грозит, — это наводнение. И уж если кого-то подмочит, так бомжей из Лита и Грантона. Значит, Бог тоже джамбо![10]
Фиона Си смеется, а Энджи ничего не отвечает, потому что она сраная шлюшка-хибби.
На этой ноте, пожалуй, стоит попрощаться, поэтому я ухожу домой, к моему малышу. На улице ветрено. У одной шикарно одетой коровы вроде тех, что ходят в «Дженнерз»[11], срывает ветром шляпу, и она бежит за ней, но так медленно и нелепо, что только выставляет себя полной дурой. Надеюсь, я умру раньше, чем стану такой же старой, как она.