Придурок Глен видит, к чему я клоню, и пытается сменить тему:
— Послушай, эта группа нужна для того, чтобы научиться жить с нашей зависимостью, а не прославлять ее.
Одна пташка — на вид чертовски нахальная, но я бы все равно вдул ей разок — поворачивается и говорит:
— Типичный механизм самозащиты от болезненной зависимости — не думать об утратах, о боли и разбитых сердцах!
— Называй это как хочешь, но как говорят наши братья-итальянцы: шпили-вили — не для грустных!
Что ж, кого-то мне все-таки удалось рассмешить, но затем опять начинается скука смертная, и мне приходится слушать, пока эти придурки расписывают, как секс разрушил их жизнь. Нахуй это все: стоит только выбросить еблю и выпивку из уравнения, и останется квадратный корень из круглого нихера! А единственный корень, который меня интересует, — это приятно набухающий Верный Друг. Тише, мальчик…
Эта малышка с вороными волосами, эта конченая грязнуля, берет и медленно так мне подмигивает. Вот пизда! Я тут же посылаю ей в ответ свое «я в теме»! Ах ты, с волосами, черными как смоль, ты получишь, блядь, мозоль! Железно!
Разумеется, как только наступает перерыв, мы пулей вылетаем из дверей, запрыгиваем в кэб и несемся прямиком, сука, к Пентландским холмам. Я заруливаю в одно укромное местечко, и мы уже на заднем сиденье, я барабаню руками по крыше кэба и смачно так долблю!
Мы кончаем так, как будто у нас за спиной уже стоит испанская инквизиция и это наш последний в жизни заезд, а потом садимся на заднее сиденье, чтобы немного отдышаться. Мне приходит в голову, что нужно, наверное, узнать имя этой тёлы. Ненавижу, когда какую-нибудь пташку трахают, а потом забывают спросить ее имя и, что куда важнее, назвать ей свое. Просто чтобы она могла рассказать обо мне своим подружкам.
— Я Терри, кстати.
— Я слышала, как ты представился на встрече.
— Точно… а ты…
Тут я понимаю, что она расстроена и чуть не плачет. Должно быть, чувство вины и сожаления навалились на нее несколько раньше времени.
— Я никто… или, по крайней мере, должна сохранять анонимность!
— В чем дело?
Теперь она уже заливается слезами и говорит:
— Я опять это сделала! Опять сорвалась, сука! Мне нужно позвонить моему спонсору…
Пташка разозлилась не на шутку: то еще лицо состроила! В таких ситуёвинах я всегда стараюсь их успокоить.
— Ладно, куколка, я отвезу тебя домой. Где ты обитаешь?
— Саутсайд, — бросает она мне, отвернувшись от телефона, а затем снова начинает говорить в трубку; я завожу двигатель, но микрофон у меня включен, поэтому я слышу каждое ее слово. — Керри, это Лоррейн…