— Пацаны, скажите, где сортир? — умоляю я.
— В конце коридора, — отвечает азербайджанец. — Давай провожу тебя.
Мне он сразу понравился. Хороший парень. Джавад.
В туалете я достал телефон и набрал Аринин номер.
Она плакала.
— Куда ты пропал?
Я так и не придумал, что бы соврать. Пришлось сказать правду:
— Я в тубдиспансере.
— Я как чувствовала!.. Адрес говори! Какой диспансер?
— Ты с ума сошла… Тебя не пустят…
— Меня — пустят. Не сомневайся, — уверенно сказала Арина.
— Лучше скажи мне, мама твоя успокоилась?
— Она никогда не успокоится, — проворчала Арина. — Только если я её убью, вот тогда да…
— Глупости не говори. Послушай. Я отсюда выйду не очень скоро, наверное. Через полгода. Может, больше…
— Я умру без тебя, — всхлипнула Арина.
— Не перебивай. Мне хорошенько вылечат этот чертов туб и, надеюсь, он больше не вернется. Я выйду, и мы все равно будем вместе, несмотря ни на что, и твоя мама в конце концов поймёт, что разлучить нас просто невозможно… Смирится.
Я услышал череду вопросов: что я ем, какие у меня условия, чем меня лечат, что говорят врачи, и ни на один не смог ответить. Я же в сознании почти и не был.
Арина плакала:
— А знаешь, я все-таки тебя ненавижу.
— Почему?
— Влюбить в себя человека означает подсадить его на самый тяжелый наркотик.
— Ну что поделать, маленькая… Переломаемся. Мне не впервой, в конце концов…
— Все будет хорошо?
— Погодки будут. Или как там они называются… Мальчик и девочка.
***
Джавада собрались выписывать. Но он чуть ли не зубами вгрызался в железную койку:
— Мне плохо, я работать не могу…
— Что вы мне голову морочите?! — отбивалась усталая пожилая врачиха Татьяна Ивановна. — У вас динамика исключительно положительная. Всем на зависть.
— А что я на рынке целыми днями?! Это ничего, да?! На меня работают таджики-маджики… Они не привитые… Чурки всякие… Опять заразят меня, и всё…
— Уймись ты! — замахала руками Татьяна Ивановна. — Кому ты про таджиков рассказываешь? У тебя ВИЧ сколько лет?!.. Надо было вовремя вставать на учет и начинать терапию, чтоб не довести до туберкулёза. А то сам видишь что вышло.
— Ну, пожалуйста, — взмолился Джавад. — Ну, я вас как мать прошу. Как родную мать, да?.. Ну, пожалуйста. Еще месяц, умоляю. А потом что хотите, то и делайте…
Она разрешительно вздохнула и пошла к выходу.
— А я?.. А мне что скажете? — сказал я ей вслед.
— А тебе, друг мой, восемнадцать таблеток. И лежать. Всё теперь не так уж плохо. Слава Богу, туберкулёз у тебя закрытый. Но это, конечно, странно — на терапии заработать такую тяжёлую форму. Задал ты нам задачку, конечно…