Остановившись на против него в шаге, она так и не смогла поднять на него глаза, смотря куда угодно, но не на него.
— Наверно, да, — наконец выдавила она, поняв, что пока не получит ответа. Серебряков к следующему вопросу не перейдет. — Я тогда еще не была… уверена.
— Долго молчать собиралась?
Ника с трудом подавила желание все же взглянуть на него, чтобы понять, злиться ли он или нет. Возможно подавляет желание придушить? При том, что голос оставался ровным и спокойным.
— Нет, — тихо выговорила она, начиная мелко дрожать. Серебряков эту дрожь понял по-своему.
— Поехали домой, а то еще простынешь!
Он опять решал за нее и возражений слушать не желал. Но Ника не стала спорить послушно, последовав за ним.
В машине было хорошо и тепло. Знакомые запахи, музыка и дорога. Даже не верилось, что она скучала по таким мелким деталям.
Всю дорогу Серебряков молчал.
И только кинув в прихожий обе сумки и разувшись он поинтересовался:
— Есть будешь?
Ника прислушалась к внутренним ощущениям. Да, поесть нужно, а то ночью захочется холодильник опустошить.
— Раздевайся, — бросил он ей, как только Ника кивнула.
Если они тоже молча.
После ужина, во время которого он то и дело кидал на нее изучающий взгляд, Алексей заварил кофе в большие кружки и кивком головы указал ей на гостевую. Ника чувствовала себя словно узником перед казнью. Алексей не имел привычки выносить еду или горячие напитки за пределами кухни, и Ника соблюдала это правила. Так было меньше риска в том, чтобы случайно опрокинуть что-то на дорогую мебель или ковер. Да и уборки меньше.
А раз он сейчас кофе с собой берет, разговор предстоит серьезные. Тем более, что он обычно пьет чай.
Серебряков поставил кружки на столик и подождал, пока Ника устроиться. Немного помявшись, Ника выбрала диван и села подтянув одно колено. Алексей сел в кресло облокотив локти о колени и сцепил руки перед собой внимательно буравя ее взглядом. Видимо решил, что разговор должна начать она. Но вот разговор начать у нее не получалось.
— Спрашивай… — сипло произнесла она.
— Почему?
Ника нерешительно повела плечами.
— Почему что? Почему уехала или почему ушла из клуба и тебе ничего не сказала?
— Выбери.
Ника мельком взглянула на него. Он был напряжен, очень. Даже желваки двигались под кожей и пальцы побелели от того, насколько крепко они были сцеплены.
— Потому… потому, что было обидно и больно.
— Тебе?!
Ника аж вскочила от такого вопроса.
— Серьезно?! Ты все еще продолжаешь уверять себя, что мне плевать? Что я специально тебя на все провоцирую и играю тобой?
— Нет?
Она подскочила к нему и даже успела замахнуться. Но то, как он продолжал сидеть неподвижно и этот его предупреждающий взгляд, остановили порыв.