- Ч-что?
- Я появлялся у тебя под дверью каждое утро именно так. И ягоды выращивал лично, я не врал. Я ещё могу так, – он развернул ладонь и на нем вспыхнул жёлтый огонек, который потух, оставив после себя сочную гладкую сливу. – Или так. – Огонек сменился живой голубой каплей, извивающейся спиралькой. – Или…
- Х-хватит.
- Инис.
Тан побледнел, но Инис отвела взгляд. Перед глазами стояли живые цветы и изображение прекрасной незнакомки в зеркале.
Телепортация.
Во рту стало кисло.
Материализация. Торт из воздуха.
И холодно, словно она оказалась в морозильной камере, которую включили на полную мощность.
Искренний вздох Нагрраза: «Я тоже хотел бы быть хомирисом». Трепетное отношение ко второй расе, на цыпочках вокруг одичавших ходят, всех любопытных отгоняют, как назойливых мух. Великодушная раса придикатов, которая не уничтожила расу соперников в естественном отборе, а наоборот, карточки на такси им выдаёт.
Ага, попробуй-ка уничтожь того, кто владеет такой мелочью как телепортация.
- Хочу к папе, - с трудом проговорила Инис.
- Подожди. Присядь, Инис.
Тан тянул её за руку, но она равнодушно выдернула свои пальцы.
- Отправь меня к папе.
- Ну, если ты уверена.
- Хочу к папе.
- Хорошо. – Он замялся. - Будь в номере на рассвете, я приду за тобой. Ты запомнишь?
- Да. Да. Хочу… уйти отсюда. Немедленно.
Голова качалась, в глазах всё плыло. В прозвучавшей просьбе Инис было желание уйти не просто из дома, а из всего этого мира хомирисов.
Кукольные домики, белейшие зубы и ни одного дефекта на чистой коже. Полчища красавцев и красавиц, которые умеют делать себя сами. Чем они отличаются от людей её мира? Только всемогуществом.
Насколько они всесильны? Белоснежные клыки придикатов щерятся в усмешке. «Зачем хомирисам просить тебя об услуге? Они сами могут ВСЁ».
Инис моргнула и оказалась перед дверью в отцовский отсек. Голова накренилась, тяжёлая, полная тумана. Локоть крепко сжимала его рука.
- Инис… прости меня.
Он что-то говорил, голос был полон раскаяния, тревоги, но слова протекали мимо, ускользали. Серые стены сжимались и хотелось съёжиться и пропасть.
- Уходи.
- Я приду на рассвете! – упрямо сказал Тан. – В твой отсек. И больше не уйду.
Прикосновение к щеке - и Инис свободна – можно позвонить в дверь отца. Та медленно отворилась.
- Что с тобой? – раздался обеспокоенный, с трудом узнаваемый голос.
Этот вопрос в последующую вечность она слышала миллионы раз. Каждый раз, очнувшись, отойдя от очередной дозы лекарств, Инис открывала глаза, тупо пялилась в белый потолок и слышала этот вопрос.
Туман был густым, очень липким, влажным. Полным свербящего гула. Его прорывали только картины складывающейся головоломки и искаженные звуки чьи-то голосов.