Во время последней инспекции, проводимой со всеми мерами предосторожности, внутри был найден гидрокостюм с аквалангом. Содержимого не обнаружилось. Вероятно, личинка гигантского комара первая напала на аквалангиста. Но как горе-водолаз не заметил более страшную угрозу — гигантского паука-краба?
Рядом с лабораторией «Х» находился музыкальный отсек оранжереи — «Консерватория». Там, можно сказать, развлекался лаборант Виктор Эжен. До него здесь работал профессор, которого теперь все называют «Безумный». Он теперь бесцельно бродит по оранжерее, не зная, куда бы приложить руки… В своё время, какой-то идиот сказал, что под музыку растения растут быстрее. Под эту дудку, вместе с вальсами и прочими анахронизмами, профессор врубал по трансляции «Белый шум», неслышимый подопытными в обычном диапазоне частот. Компетентные органы, естественно, без ведома учёного, не ограничились трансляцией «Белого шума» только на растения, а поделились им с некоторыми отсеками. Ничего личного — чисто из научных побуждений. Кстати, профессор не заметил, как первым лишился рассудка. Его ученик, благоразумно оставшийся на Земле, сказал в интервью телеканалу «Орбитальные новости», что он всегда был таким… Тайна раскрылась, но станция была уже далеко…
За лабораторией, на самом краю плантации, расположилась «Станция дезинфекции», в которой заправляют «Эфиры». Они считают себя в оранжерее своими и постоянно пытаются что-нибудь уволочь. Естественно, «Синтетики» с «Органиками» пытаются отмежеваться от подобного знакомства, если не сказать больше…
* * *
Стон Сосо был слышен издалека. Все порядком устали, но держали себя в руках. Стиснув зубы, разведчики молча перемещались к намеченной цели и только Гном разнылся, как маленький ребёнок. Проныра не выдержал и крикнул:
— Дайте ему соску, чтобы заткнулся!
— Лучше соломинку! — парировал Гном. — И бутылку…
— Шиш тебе! — не согласился Проводник.
Он злобно посмотрел на слабое звено и прочитал лекцию про «Лабораторию синтеза растений»:
— Ты что-нибудь слышал про «Чёрного Органика».
Иван вытянул лицо и выставил уши, как локаторы, готовясь ловить каждое слово своего наставника. Тот продолжал:
— Кое-кто называет его «Чёрный кордицепс». Прячась в тёмных углах, он разбрасывает споры на случайных прохожих; заражает мозги и тогда человек обречён. Больной старается забраться куда-нибудь повыше. Так, вероятно, впоследствии удобней разбрасываться созревшими спорами. Свысока опыляется куда большая поверхность, как если бы это происходило внизу, да ещё при отсутствии ветра…
Витя Калахари почесал затылок и недоверчивым тоном спросил: