Так тихо — поле боя такое тихое, в сравнении с резней и хаосом, которые, наконец, закончились здесь пару часов назад. Армия Лоялистов отступила, но не сдалась, оставив своих умерших на съедение воронам.
Я обернулся на упавшего гнедого мерина, глаза прекрасного зверя все еще широко раскрыты от страха, мухи облепили его окровавленный бок. Под ним — скрученный всадник, голова человека частично разорвана. Не ударом меча. Нет, эти жестокие раны нанесены когтями.
Они не уступят с легкостью. Королевства и территории, которые хотят своих человеческих рабов, не оставят себя без выбора. И даже тогда... Мы очень быстро узнали, что они не уважают древние правила и ритуалы битвы. А территории Фэ, сражающиеся на стороне смертных воинов... Они хотели нас растоптать, как паразитов.
Я смахнул муху, жужжащую у моего уха, рукой с запекшейся кровью, своей и чужой.
Я всегда думал, что смерть будет похожа на мирное возвращение домой — как сладкая, печальная колыбельная, ведущая меня во что бы там ни было после.
Под моим бронированным сапогом хрустнул флагшток Лоялистов, красная грязь размазалась по кабаньему клыку, изображенному на их изумрудном флаге.
Сейчас я думал, что колыбельная смерти не милая песнь, а гудение мух. Как если бы мухи и личинки были слугами Смерти.
Поле боя сливалось с горизонтом во всех направлениях, кроме главной башни за моей спиной.
Три дня мы сдерживали их; три дня мы сражались и умирали здесь.
Но мы держали строй. Снова и снова, я сплачивал людей и фейри, и мы не давали Лоялистам даже шанса на прорыв, даже когда на второй день битвы наш уязвимый правый фланг был весь усеян свежими трупами.
Я использовал свою силу, до тех пор, пока она не стала дымом в моих венах, и потом в дело пошли навыки с моих иллирийских тренировок, пока размахивание щитом и мечом не стало всем, что я знал, что я мог пустить в дело против полчищ врагов.
Из кучи трупов Высших Фэ торчало полуразорванное иллирийское крыло, как будто нужны были все шестеро, чтобы прикончить этого воина. Как будто он забрал их всех с собой.
Мое сердце стучало в моем потрепанном теле, когда я разгребал груду трупов.
Подкрепление прибыло на третий и последний день, посланное моим отцом после моей просьбы о помощи. Я потерялся в сражении слишком сильно, чтобы увидеть, кто был в иллирийском отряде, особенно когда многие из них использовали Сифоны.
Но после того как они спасли наши задницы и повернули ход битвы, я не заметил ни одного из моих братьев среди живых. Не зная, сражались ли Кассиан и Азриэль на этой равнине.
Последний — маловероятно, так как мой отец держал его при себе для шпионажа, но Кассиан ... Кассиана могли призвать. Не исключено, что отец мог перевести Кассиана в подразделение, которое, скорее всего, погибнет. Поскольку было одно, едва половина которого ушла с поля битвы, прихрамывая.