Потому с тихим стоном она распахнула бедра, наблюдая, как Дрю встает между ними на колени с кисточкой в руке.
Вначале он принялся покрывать шоколадом ее внешние губы, и Женевьева обрадовалась, что сделала эпиляцию. Остался лишь небольшой треугольник белокурых кудряшек на ее лобке, остальная же киска было совершенно гладкой. Но в тоже время ей хотелось, чтобы ее прикрывало что-то большее там внизу. Ни с одним из ее мужчин Джен никогда не чувствовала себя такой смущенной, обнаженной и уязвимой, как это было сейчас, когда она раздвинула ноги, позволяя своему ассистенту рисовать холодной и щекочущей кисточкой шоколадными красками для тела на ее киске.
Дрю использовал темный шоколад на ее внешних складочках, а затем склонился, чтобы слизать краску.
Женевьева подавила стон, который зародился в ее горле, когда Дрю коснулся ее плоти и принялся облизывать ее киску. Это было невероятно жаркое, эротическое зрелище, видеть его между своих ног, его широкие плечи лишь сильнее раздвигали ноги Джен, когда он ласкал ее лоно. Она почувствовала некоторое облегчение от того, что Дрю, по-видимому, не собирался заходить дальше, но в тоже время ее охватило разочарование – клитор Женевьевы трепетал от нужды, но хотя Дрю был полностью поглощен ее киской, ему удавалось не дотрагиваться до ее внутренних губ.
«В любом случае, только к лучшему, что он не сделает этого», – убеждала себя Джен. Это было бы слишком смущающим, слишком личным. Так что хорошо, что он остановился на этом.
Но стоило ей подумать о подобном, как крик разочарования был готов сорваться с губ, а Дрю остановил свои ласки и, оторвавшись от нее, вновь сел.
Руки Женевьевы болели от того, что она так долго держала их над головой, а на ладонях, скорее всего, будут синяки, потому что она изо всех сил цеплялась за кованое изголовье кровати.
– Ты... теперь ты закончил? – прошептала она, голос Джен прозвучал чуть выше, чем ей бы хотелось.
Дрю подарил ей легкую полуулыбку и ответил вопросом на ее вопрос.
– Ты уже кончила?
– Эм… – Женевьева неуверенно извивалась, желая свести ноги вместе.
– Нет, не кончила, – ответил за нее Дрю. – Так что, не и я не закончил. На самом деле, я только начал. Теперь раздвинь ноги чуть шире, детка – я хочу рисовать внутри тебя.
О, Боже! В этот раз Женевьева знала, что должна была сказать нет, но каким-то образом не могла запретить Дрю хоть что-то. С тихим стоном Женевьева распахнула бедра еще шире, наблюдая за тем, как он аккуратно пальцами раздвинул внешние губы ее киски. Второй рукой, Дрю обмакнул кисть в шоколад и принялся, охлаждая и щекоча ее плоть, вырисовывать круги вокруг напряженного клитора.