Видимо он слегка потерялся во времени, разглядывая дважды сбежавшую жертву ритуала, потому что женщина обратила на него внимание:
- О, простите, я что и вас оскорбляю своим присутствием? - ее пронзительно-синие глаза, окутанные сеткой красных капилляров бессонницы, уставились на него с вызовом.
Ответить он не успел. Вмешался архивариус, разглядевший в новом посетителе аристократа. Подскочив со стула, он возмущенно воскликнул:
- Руми Латер, неужели вы не видите, кто перед вами? - и уже обращаясь к магу, поклонившись, пролепетал: - Простите ирум Геригон, я вас не заметил. И девушку простите, руми еще не оправилась от затяжной хвори и не соображает, что говорит. И вообще, она не местная.
- Не местная?! - вздернув брови, воскликнула нахалка. Кажется, разрастающийся конфликт придал ей сил. Из полудохлого зомби она постепенно преображалась во взбешенного упыря. - Да я тут уже столько крови пролила, что мы с эти городом, можно сказать, побратались. Я почти его часть. Внебрачная дочь.
Если бы он был мнительным, решил бы, что руми Латер его узнала и теперь пытается прощупать почву, напоминая о кровавых событиях, в которых они оба поучаствовали. Но женщина точно не видела его лица. И вряд ли могла считать отпечатки его ауры, особенно сейчас, в таком печальном состоянии.
Воскресив в голове тот момент, когда он увидел ее в первый раз, мужчина невольно сравнил ее образ с тем, что видел перед собой сейчас. Женщина почти не изменилась, если не считать возраста. Тогда перед ним была жалкая руми, ослабевшая после нападения, испуганная, но все же пытающаяся уколоть противника хотя бы словом. То что он видел перед собой сейчас, почти совпадало с виденным ранее. Эта руми была такой же уставшей, едва стоящей на ногах, не выспавшейся и полностью лишенной возможности себя защитить. Он бы посмеялся, что тайный агент Обители, после трех месяцев лечения, находится в куда более плачевном состоянии, чем когда на ней лежало заклятье печати. Но жесткий блеск стали в глазах этой Китры Латер оставлял после себя обжигающий, ядовитый след. Взгляд более взрослой версии руми нес в себе только одно послание - "Попробуй сказать мне слово поперек и я вырву твое жалкое, гнилое сердце голыми руками".
- Я сам виноват, - ирум Камден, изобразил вежливую улыбку. У женщины не должно было остаться ни одной ассоциативной связи о мужчине напавшем на нее несколько месяцев назад, с аристократом, позволившим себе несколько более долгий взгляд, чем позволяли хорошие манеры. - Приношу свои извинения, руми. Я был непозволительно невежлив. Позвольте представиться, Камден Геригон. Предпочитаю быть известным за свои магические заслуги, чем за статус полученный от рождения.